О геометрии и арифметике изгнания

Что касается меня, то это как раз мой случай: я и еврей, и рожден в изгнании, в самом прекрасном из всех городов изгнания, в одном из прекраснейших городов мира. Когда безлюдными, жемчужно-све­тя­щи­ми­ся, свет­ло-тем­ными майскими или июньскими вечерами этот город со всеми его золотыми шпилями, желтыми, голубыми и алыми дворцами и черно-зелеными мостами начинает казаться приподнятым над мягко сияющей рекой, он и сам ощущается немного изгнанником — изгнанником в небеса. Нужно сказать: я родился в Петербурге. По сути, и в этом виноваты древние римляне.

Читающим по-немецки и по-английски этот текст, основой которого является прошлогодняя благодарственная речь по поводу вручения мне премии им. Хильды Домин, в общих чертах знаком. Вот, наконец, дошло и до русского перевода.

Чем ближе к северу, тем тишина яснее,
Тем треугольней бледная вода,
И искры звонкие в небесном самосее,
Как тыщи зябликов, летящих не туда.

Чем ближе к северу, тем плечи серебрее
У ив, глядящихся в пустые зеркала —
Тем ближе к острову, где дуб Гипербореи
Скалу последнюю опутал в два ствола.

Чем ближе к северу, тем зябче рты свирели
У губ закушенных, сочащих белый йод,
И пальцы бедные дрожат, засеверели,
На скользких дырочках, откуда смерть поет.

IX, 2011

Под жиром солнечным река, как полотно
Пилы изогнутой, что вздрагивает óстро.
Не то ли музыка, что в ней дрожит темно,
Не то ли музыка, что слушаем мы с мóста,
Когда прощаемся с почти ушедшим днем?

Да, это музыка, закованная в нем.

Да, это музыка, что нам еще слышна,
Пока горят глаза последних рыб бессонных,
И эта музыка, в затопленных кессонах,
Навеки с нами будет, дотемна.

IX, 2011

Сочинил колонку про «Книгу снобов» Уильяма Мейкписа Теккерея, сейчас пойду глядеть очередную серию «Вустера и Дживса» в качестве эрзаца телевиденья, которое у нас в домохозяйстве никто не смотрит. Кажется, назревает некая зернистая мысль о коварном Альбионе — в чем и зачем его коварство и оборотной стороной чего оно является.

что профессор МГУ считает, что

«Америку ненавидят все, даже американцы. Антиамериканизм — это, пожалуй, главное, что сегодня объединяет человечество. Антиамериканизм становится синонимом самоопределения человека… Поэтому «смерть Америке» следует написать на щите в качестве лозунга всех тех, кто хочет гуманного миропорядка. Пока Америка не будет разрушена, уничтожена и раздавлена… мы будем находиться под постоянной угрозой… Бороться с Америкой надо не только словом, но и сердцем, мыслью, а главное — действиями. Америке надо положить конец. Люди, которые не ненавидят сегодня Америку, не являются людьми вообще.»

Ну, красоты дугинского гиперболизма мы обсуждать не будем, но в смысле антиамериканизма он, скорее всего, совершенно прав. Это соответствует и моим наблюдениям. Но чтобы не быть голословным, приведу небольшую подборку цитат. Это практически случайная выборка цитат из немецких газет, Ольга Мартынова сделала ее, когда рецензировала американскую (говорит, очень хорошую) писательницу Лидию Дэвис и заинтересовалась, что и как вообще пишут в немецкой прессе об американской литературе и об Америке в связи с ней: Очень похоже на даже не «Иностранную литературу», а на «За рубежом» восьмидесятых годов — все неизбежно сводится к одному, к близкому краху.

Die US-Schriftstellerin Jennifer Egan hat mit «A Visit From the Goon Squad» einen großartigen Roman über die verlorene Zeit einer neuen
Generation geschrieben. Denn was durch diesen Reigen an Personen und deren privaten und beruflichen Turbulenzen durchscheint, ist auch ein gesellschaftlicher Wandel zum Konsumismus, in dem der amerikanische Traum der Selbstverwirklichung keine Berechtigung mehr hat.
…
Schöne, neue, bedauernswerte Welt.

Dominik Kamalzadeh DER STANDARD, Printausgabe, 20. 7. 2011

Американская писательница Дженнифер Эган написала великолепный роман («A Visit From the Goon Squad») о потерянном времени нового поколения. Ибо сквозь взаимосцепления героев романа и их личные и профессиональные треволнения проглядывает общественный поворот к консумизму, в котором у американской мечты о самовоплощении нет уже никакого оправдания.

Прекрасный, новый, огорчительный мир…

Доминик Камальзаде, Дер Штандарт (Вена), 20.7.11

US-Romancier Gary Shteyngart entwirft in «Super Sad True Love Story» die USA als faschistoides Land, das in Konsumismus und Schulden versinkt … Trotz solcher Drastik entwirft Shteyngart eine in ihren Grundzügen erschreckend vertraut wirkende Dystopie.

Dominik Kamalzadeh/ DER STANDARD, Printausgabe, 29.7.2011

Американский романист Гэри Штейнгарт показывает в «Super Sad True Love Story» США как фашистоидную страну, тонущую в консумизме и долгах. … Несмотря на всю грубую наглядность картины, Штейнгарт создает очерк пугающе знакомой в основных чертах антиутопии.

Доминик Камальзаде, Дер Штандарт (Вена), 29.7.11

Erzählung über die Bush-Ära, über ihre Perversion amerikanischer Ideale
Dave Eggers erzählt in «Zeitoun», wie der Rechtsstaat unter dem Hurrikan Katrina zusammenbricht.
DIE ZEIT 2.3.11
Heinrich Wefing

Рассказывается об эре Буша, об извращении американских идеалов. Дэйв Эггерс рассказывает в «Zeitoun», как правовое годударство было разрушено ураганом «Катрина».

«ДИ ЦАЙТ» (важнейший интеллектуальный еженедельник), 2.3.11, Генрих Вефинг

…..

Rezensionsnotiz zu Frankfurter Allgemeine Zeitung, 09.08.2011 Eine Menge Stärken des Romans von Lauren Grodstein weiß uns die
Rezensentin zu nennen. Wie die Autorin mit dem amerikanischen Traum einer Mittelstandsfamilie aufräumt, hat Kirsten Voigt auf ganzer Linie
überzeugt.

Обзор рецензий во «Франкфуртер Аллгемеине Цайтунг» (одна из важнейших ежедневных газет), 9.8.11: «Рецензентка перечисляет нам большое количество достоинств романа Лорин Гродстин. То, как романистка расправляется с американской мечтой семьи из среднего класса, убедило Кирстен Фойгт полностью.
….

Ну и так далее, и тому подобное, я поленился переводить несколько цитат еще. В общем, можете мне поверить, про Россию в конечном итоге пишут, пожалуй, лучше. По крайней мере, дифференцированнее.

Конечно, всеобщая ненависть не является сама по себе никаким доказательством. Все всех ненавидят, а особенно евреев и русских. Американцев, кстати, как таковых не ненавидят — ненавидят американское государство и его военно-экономически-пропагандистский аппарат. Причем имеются в виду не только магометанские и православные муллы и безмозглые чегеварщики, а… просто … все. Почти все, разумеется. Некоторые на зарплате. Или бескорыстно любят большого босса. Но любовь, как и ненависть, ничего не доказывает.

Я лично думаю, что по сути-то профессор прав. Проблема, однако, заключается в том, что если вдруг взять и ликвидировать Америку, то и всем остальным не поздоровится, даже самым бородатым и мордатым, настолько весь мир опутан экономической, политической, медийной паутиной, замкнутой на США. Это их самая главная защита. Для мира разовая ликвидация США была бы подобна самоподрыву смертника. Как говорилось в одной старинной пьесе, «Так вы же и сами убьетесь, пане начальник!» Странно, что Дугин этого не понимает — он всегда был очень толковый и способный человек, я читал несколько его эссеистически-поэтических текстов очень хорошего уровня. Наверно, на него МГУ так влияет.

Следовало бы, конечно, изобрести способ мирного и осторожного разделения США на три сравнительно небольших счастливых государства, если не полностью, то на большую часть демилитаризованных.

Думаю, — Север, Юг и часть западных штатов. Или Восток, Центр и Запад (без Калифорнии, конечно). Понятно, что Аляску и Гавайи придется вернуть России, а Большой Техас и Калифорнию — Мексике.

И тогда бы всем настало счастье. Я бы и сам поселился в одном из таких государств, и с большим удовольствием. В Нью-Йорке, например. Или в Чикаго. Там в этнографическом музее замечательные вигвамы, где можно посидеть на бревнышках.

Думаю, американцам самим было бы выгодно исправить искривление истории, наступившее в результате изнасилования Северными штатами Южных.

Но пока еще не придумано такого способа, то нехай пока существует лучше.

ДОПОЛНЕНИЕ: Интересно, почему эти люди думают, что они могут писать, когда они и читать еще не научились. Думаю, простой тест для четвертого класса на понимание текста и его пересказ своими словами был бы непреодолимой преградой. То ли это телевиденье виновато (особенно в части понимания непрямого высказывания; спасибо Петросяну и Камеди-Клабу), то ли Интернет (по причине чтения каждой четвертой строчки), но факт остается фактом — ситуация трагическая, если учесть, что речь идет о литературных критиках и литературоведах.

в начале 80-х гг, покойный Борис Понизовский, всегда (и справедливо) озабоченный культурным уровнем своих юных друзей, отправил нас в Дом композиторов на показ фильма совсем молодого и известного на тот момент только ему кинорежиссера. Показывался короткометражный фильм «Соната для Гитлера» (кажется, курсовая работа во ВГИКе) и фильм по Платонову, «Одинокий голос человека» (кажется, дипломный).

Нам тогда очень понравилось.

Конечно, никакие премии ничего не значат и ничего не определяют, но я рад за Сокурова, если он сам рад. Потому что он у нас один из очень немногих «прорвавшихся», кто не интеллигент — не в личном смысле, лично я с ним незнаком, а в смысле типа художественного сознания, т. е. в смысле фильмов. Они могут быть более или менее удачными, но они не интеллигентские. Поэтому Сoкурова в России многие ненавидят.

Возможно, в кино было легче в свое время прорваться этому типу сознания. В советской литературе такого практически не случалось — вход в нее удавался или интеллигентам в первом поколении, или интеллигентам во втором.

Сокуров и Никита Михалков, два, несомненно, наиболее выдающихся кинорежиссера советского периода, оба не интеллигенты (в этом смысле). Что, конечно, не вопрос происхождения — Михалков вот не интеллигент, а брат его родный Михалков-Кончаловский — вполне себе даже, и Голливуд в этом ничего не изменил (если не в худшую сторону). Михалков, к сожалению, там и остался, в советском периоде — уже после «Родни» было ясно, что ничего великого он больше не создаст (хотя то, что он снимал и снимает всяко на несколько голов лучше бестолкового и изнывающего от жалости к себе — «дескать, в России с умом и талантом», хотя ни того, ни другого не наблюдается — современного интеллигентского кино вроде «Юрьева дня»). А Сокуров дудит в свою дуду — как начал «про Гитлера», так, в сущности, и занимается тем, что его занимает, без саможаления.

Будем надеяться, что «Фауст» пойдет здесь в кино, хотя в этом смысле ситуация не очень обнадеживающая…

позавчера. Слушали оперу швейцарца Оттмара Шёка «Пентесилея», по трагедии Клейста. Опера 1927 года (что-то в последнее время подваливает мне из этого года — и «Большие пожары», и роман «Джаз»…), совершенно замечательная по музыке и исполнена была замечательно — в смысле опять же музыки: игры и пения. В смысле возможности оперных артистов играть в драматических кусках и вообще, с ихними-то говорками, выговаривать сложнейшие по ритмике стихи Клейста… — нет, в этом смысле постановка скорее неудачная. Бедные девушки-амазонки в небрежно пошитых шинелях с большими пуговицами очень напрягают бедра и шеи, выгибают спины и кажутся похожими на фэзэушниц 1952 года на демонстрацию по случаю 7 ноября.

Надо бы, что ли, пластинку купить или скачать… Может, есть у кого? Собственно, вот эта опера, в другой постановке, конечно:

Первое, что, конечно, сразу же всплывает при слове «Пентесилея» в мозгу у человека моего времени и места — бессмертное:
— Ахилл, голубчик,

Остается оно —
убить Ахилла….

Вообще, насчет Геннадия Алексеева — сюда: http://dac.chat.ru/verlibr/alexeev.htm

Геннадий Иванович Алексеев придерживался, впрочем, более распространенной версии мифа, по которой Ахилл убил Пентесилею, а не наоборот. Версия наоборот положена в основу пьесы Генриха фон Клейста и, соответственно, любимой оперы: поскольку амазонки совокуплялись только с побежденными в бою, влюбленный Ахилл решил сдаться и был до смерти покусан пентесилеиными собачками. Девушка тоже, конечно, кончилась на его бездыханном трупе от огорчения, что не разобралась в ситуации. В сущности, двойное самоубийство с женщиной, ставшее наваждением Клейста, и сделавшее его любимым писателем японцев — в стране двойного самоубийства самурая и гейши есть два полных собрания сочинений Клейста. Даже в Германии, кажется, только одно. Зато пять биографий за последние пять лет, две из них я читал, а из третьей слушал отрывки. Удивительно полное совпадение фактических данных, казалось бы совершенно не требующее умножения биографий. Но Клейст — это у нас тут важная вещь, и заслуженно…

Впрочем, кто бы кого сперва ни убил, но результат-то один — все они друг в друга влюблены и все они умерли.

Скольких бодрых жизнь поблёкла!
Скольких низких рок щадит!..
Нет великого Патрокла;
Жив презрительный Терсит…

Но и презрительный Терсит жив недолго — выкалывает мертвой Пентиселее глаза и намекает на то, что Ахилл влюбился в убитую им царицу амазонок и познал ее еще не остывшее тело прямо на поле боя. За что немедленно получает смертельную зуботычину. А стрела уже летит, только пятку подставляй.