Вопрос к знающим точно людям

Правда ли, что сочинения украинского писателя Гоголя в переводе на украинской язык изучаются в украинских школах, причем слово «русский» (кроме нескольких случаев) переведено как «украинский»? Или это талантливый гротеск? Мне не для шуток надо (шутить, собственно, давно уже не над кем), а по делу.

Я как раз сочиняю колонку про Гоголя, читаю эссе В. В. Набокова и натолкнулся на взволнованное восклицание:

Когда я хочу, чтобы мне приснился настоящий кошмар, я представляю себе Гоголя, строчащего на малороссийском том за томом «Диканьки» и «Миргороды» о призраках», которые бродят по берегу Днепра, водевильных евреях и лихих казаках.

И вспомнил про соответствующую новость. Т. е. новость была — утка она? Или кура?

39-летие творческой деятельности

30 января 1970 г. ваш корреспондент сочинил стихотворение о плачевной судьбе одного серого козлика. В связи с этим по установившейся традиции три древлероссийских стихотворения:
Читать далее

Ольга Мартынова

ТРУДНО ИСКАТЬ СЕРОГО АНГЕЛА В СЕРОМ НЕБЕ

(из книги «Стихи о Чвирике и Чвирке»)

1.

Два синих тéльца в синем небе –
Не видно чвириков с земли.

Два тéльца огненных на солнце –
Не видно чвириков с земли.

Две ртутных тени в лунном теле –
Не видно чвириков с земли.

2.

Две пенки в пене океана –
Не видно чвириков с луны.

Две блёстки в блеске дня и снега,
Не видно чвириков со звéзд,

Два заплутавших демиурга:
В огне саврасом и кауром
Они – савраска и каурка.

Читающим по-немецки: JURJEWS KLASSIKER

Все-таки выставили в сеть мою колонку из воскресного «Тагесшпигеля» — о Роберте Бернсе (пришлось попросить разобраться).

А заодно и две предыдущие — ноябрьскую о Сельме Лагерлеф и декабрьскую об Осипе Мандельштаме.

Еще три колонки надо бы написать про запас, потому что в апреле-мае мы будем в Америке, где придется в шесть недель уложить восьминедельный курс ленинградской лирики ХХ в., и, стало быть, вряд ли будет до сочинения немецких колонок.

Поэтому уже начал следующую — о Леониде Аронзоне, в связи с этим: Aronson, Leonid: Innenfläche der Hand. Gedichte. Aus dem Russischen von Gisela Schulte & Marina Bordne. Leipzig, ERATA 2009, а также в ожидании выхода тома Венского славистического альманаха, целиком посвященного Аронзону (составитель Илья Кукуй).

За Аронзоном — Яновский наш Гоголь двухсотлетний, певец погрома и похититель сюжетов, а дальше, по всей видимости, Джон Синг, автор моей любимой пьесы «Удалой молодец — герой Запада».

ДОЖДЬ, тринадцатистишие

В ужасных тех стенах, где Иоанн,
В младенчестве лишенный багряницы…

В. К. Кюхельбекер «Тень Рылеева»

где лишéнный багряницы
сквозь пустые провода
парк чернеет в никуда

взяв перо у голубицы
с разгромлённого гнезда
быстрым почерком убийцы
пишет пóд ветер вода

пишет пишет не допишет
от земли и до небес
жухлым паром не додышит
пухлым жаром не допышет
провода не доколышет

и не с тенью и не без

I, 2009

Новости музыки

Жил-был Буся Гольдштейн. Он чудо как играл на скрипочке и сидел на коленях у Сталина (точнее, на одной коленке — на другой устроилась маленькая хлопчатница Мамлакат).

И жил-был Миша Гольдштейн — его родный брат и величайший аферист в истории советской музыки, автор 21-й симфонии Овсянико-Куликовского и альтового концерта Хандошкина.

Оба были двоюродными братьями моего отца.

Историю, вкратце и с некоторыми расхождениями изложенную по этой ссылке —

‘Овсянико-Куликовский — Симфония №21’ — Мравинский

я знаю с детства, у нее есть ответвления, варианты и продолжения — впрочем, ее многие знают. В том числе друзья мои с детско-юности (слышишь, Аркадий Яковлевич?). А вот симфонии Овсянико-Куликовского мне слышать не доводилось ни разу — там же ее можно скачать, чем мы сейчас и занимаемся. Может, и до Хандошкина когда дело дойдет…

И вообще сайт замечательный, если кто любит редкие и забавные записи. Большое спасибо Виктору Александровичу Бейлису за наводку.

P. S. Там еще прекрасный первый комментарий некоего «Геннадия Ивановича», не взрыв, но взрыд:

«Боже, неужели вся русская классическая музыка состоит из подделок еврейских «композиторов»?»

Мужайтесь, Геннадий Иванович. Давайте так договоримся: будем считать Овсянико-Куликовского и Ивана Хандошкина по месту жительства скорее украинскими композиторами. Как таковые они и подделывались. Если Вас это утешит, конечно…

Об Эльге Львовне — часть 2: Олег Юрьев «Горлица советской ночи»

22 января в Пушкинском доме состоялся вечер, посвященный 100-летию со дня рождения Э. Л. Линецкой. Выдающийся педагог Эльга Львовна Линецкая создала образцовые переводы французских лириков — Гюго и Мюссе, Верлена и Малларме, Лафорга и Жамма, Аполлинера и Десноса. «Ахматовой русского перевода» называл ее Марк Донской. В Пушкинском доме выступили петербургские переводчики, ученики Э. Л. Линецкой. Они поделились своими воспоминаниями, прочли переводы учителя и свои. Ольга Миклухо-Маклай зачитала эссе Олега Юрьева, которое Букник, вместе с короткой биографической справкой, и предлагает вашему вниманию.

click to comment
Фото Александры Глебовской

* * *

Э. Л. Линецкой

Эти конные ветки — не снятся,
Цокот замшевый их наяву,
И готов я с прелестною жизнью обняться,
Хоть и чуждым, и лишним слыву.

Хоть не входит сюда на рассвете
Ни волны полувзмах, ни огня…
Лишь деревья — сквозь вод и огней переплетье —
Дышат ясную тьму на меня.

Жизнь вошла. И иною не выйдет.
И иной я уже не смогу…
Лишь деревья сквозь очи кровавые видят
Непокорного их неслугу.

1983, Ленинград

Об Эльге Львовне — часть 1: Ольга Мартынова

click to comment

22 января в 16 часов в Большом конференц-зале Пушкинского Дома состоится юбилейный вечер, посвященный столетию со дня рождения Эльги Львовны Линецкой. На вечере выступят сотрудники Института и переводчики – коллеги и ученики Э. Л. Линецкой. Они поделятся своими воспоминаниями и будут читать как переводы Эльги Львовны, так и собственные работы. Приглашаются все желающие.

Ольга Мартынова: Об Эльге Львовне Линецкой, к столетию со дня рождения (22 января 1909 года, Петербург)

* * *

Лет тридцать назад по городу ходило bonmot одного мерзавца: Эльга Львовна Линецкая-де учит своих учеников пользоваться ножом и вилкой, но не кладет им на тарелку мяса. Поэтому-де, когда мясо им все-таки достается, они начинают рвать его руками.

Мерзавец так объяснял своим ученикам, что он гораздо лучше, потому что он умеет доставать работу, вылизывать ее своим косным языком из-под московских доброхотов, поэтому надо терпеть его хамство, невежество и бессмысленность. В этом, собственно, и состоит учение. Кто не будет терпеть, ничего от него не получит.

Собственно, он и учил сразу рвать руками. Удивительно, что никто тогда, кажется, этого не сказал. Не ему, конечно, — люди, опасавшиеся замараться, и тогда с ним старались не разговаривать — а просто, для себя, для ясности…

Это советское хамство, к тому моменту уже почти полностью заместившее нормальные человеческие и профессиональные отношения, даже и не предполагало — не предполагает и теперь! — что у людей могут быть абстрактные интересы, бескорыстное желание что-то узнать и что существует человеческое общение, не целенаправленное на какую-либо непосредственную выгоду — материальную или карьерную.

Сегодня, когда труд переводчика больше не обеспечивает относительно привилегированного положения в обществе и оплачивается более чем скромно (т. е. менее чем скромно), как это происходит и вообще во всем мире, упомянутый выше мерзавец занятием этим не особо интересуется и пошел гадить куда повиднее.

* * *

Я не очень интересовалась переводом в те счастливые времена, когда я посещала семинар Эльги Львовны. Я интересовалась Эльгой Львовной. И это ее, кажется, вполне устраивало. …Но как же она радовалась, когда ей удавалось договориться для своих учеников о каком-нибудь заказе! Как перечитывала по многу раз все наши переводы, как волновалась, когда мы читали на секции! В ней было трогательное, почти детское воодушевление, хотя, конечно, и она понимала, что не это главное…

… Нет, никакие, конечно, не были это ни нож и ни вилка — скорее, это были музыкальные инструменты, на которых Эльга Львовна учила играть. А играть или не играть — это уж каждый решает сам! А музыка – ну кто станет ее рвать руками!? И – в логике нашего мерзавца – кому она вообще нужна!?

* * *

Сегодня я особенно остро осознаю, как драгоценно было ее общество, возможность с ней разговаривать, бывать у нее в гостях, говорить с ней о стихах. Но это я понимала и тогда. А вот о чем догадалась я не так давно, став все-таки отчасти переводчиком, чего никогда не собиралась и уж меньше всего «в обратную сторону», т. е. с русского на немецкий (в соавторстве с замечательными немецкими коллегами)! Поняла я вдруг, что умею играть на ноже и вилке, что меня этому научили! Это был как бы подарок от нее, через столько лет снова найденный и оцененный. И, может быть, самое время сказать: «Эльга Львовна, спасибо!»

89-ти лет в Париже

умерла Дина Верни

Мое ли, ее ли — не будем о Майоле. Для нас Дина Верни — это другое. В первый раз я услышал эту песню на пярнуском пляже году так в семьдесят лохматом: она вертелась — без имени, называлась просто «француженка» — в кассетнике богатого (кассетник!) юноши по имени Миша Аршавский. Запомнил его имя, вероятно, только в возмещение утраченного при перезаписях имени певицы. Всплыло оно лет еще через десять.


Недостающая строчка:

Сижу я в Тихозаке, жду от силы пятерик,
Когда случайно вскрылось это дело.
Пришел ко мне Шапиро, мой защитничек-старик,
Сказал: «Не миновать тебе расстрела!»

Синяя строчка в исполнении пропала. Давно хотел сказать, всё никак не мог собраться. Вот и собрался.

ДОПОЛНЕНИЕ:
Кажется, Тихозак я сам придумал, понимая под ним сокращенное название какой-то тюрьмы — Тихорецкий дом заключения, скажем. Все комментаторы и все источники в Интернете дают «сижу я в несознанке». Пусть будет так, хотя к Тихозаку я привык и по стиху он кажется мне лучше. Я его тогда, пожалуй, в фамилию переоборудую: Арон Моисеевич Тихозак, например.

Вот, в качестве возмещения, еще один пропущенный куплет (вставить после второго):

Но дни короче стали, и птицы улетали —
Туда, где вечно солнышко смеется.
А с ними мое счастье улетело навсегда,
И верил я — оно уж не вернется.

Есть и еще один (и, вероятно, еще не один), но довольно маловысокохудожественный, как он «пьяными слезами обливался» — я его, пожалуй, петь не буду.