Если кому интересно,

то завтра мы отправляемся во Флоренцию, обозревать ренессансные Рублевские шоссе. Вернемся к следующей пятнице с большим количеством бездарных фотографий и кощунственных (с точки зрения всякого настоящего интеллигента) наблюдений.

А чтобы читатели этого журнала тем временем не заскучали, то, во-первых, произведем их в слушателей (только что научился!):

А во-вторых, если кто ушам своим не поверил, то вот здесь и замечательные стихи, спетые замечательным Марком Бернесом:

Колокола в Америке рыдали
И птицы замедляли свой полёт
А статуя Свободы вся седая
Печально по Америке бредёт.

Она бредёт средь сумрака ночного,
Покинув свой постылый постамент
И спрашивает горько и сурово:
Американцы, где ваш президент?

<...>

Опять на пикники спешат машины,
Опять Бродвей огнями разодет.
Но вы ответьте прямо, как мужчины:
Американцы, где ваш президент?

<...>

Все-таки должен заметить, что место (прародительское) Евгения Александровича Евтушенки в генеалогии ряда актуальных поэтик систематически замалчивается.

Статья Сергея Слепухина о

НЕ ПОТЕРЯННЫЙ «МОЙ ПАРАДИЗ» (читая Олега Юрьева).

(рубрика «Обратная связь» ресурса «Сетевая словесность»)

Пулеметчик действительно говорил «так-так-так»,

но не пулемет!

Пулемет говорил, говорит и, смею надеяться, всегда будет говорить «так-так-так-так-так»!

Это я вам говорю как старший лейтенант запаса финслужбы русской армии. Ура!

НОЧНЫЕ ЖЕНЩИНЫ В ОЧКАХ

Ночные женщины в очках,
как у медузы на очах,
шагают в света облачках
как темный каждого очаг —

в пылу их волосы нежны,
губы их сложены в щипок,
и вложены — будто в ножны —
их ноги в черноту сапог,

руки их — черноты алей —
из блеска тянутся за мной:
из треугольников аллей
они выходят в круг земной
и гаснут

II, 2008

Читающим по-немецки

В воскресенье в «Тагесшпигеле» вышла колонка о Геннадии Горе. Но сетевая версия второй уже раз почему-то дурит и засовывает текст неизвестно куда, без заголовка и без подписи автора. Ну, как меня звать, вам должно быть более или менее известно, а колонка называется «Katzenbraten in Leningrad» — название, конечно, изобретено не мной, а редактором.

Следующую колонку буду писать об истории с последним романом Набокова в связи с замечательной по человеческому и умственному убожеству дискуссией в газете «Таймс»: судят и рядят, выполнять ли завещание покойника. Но дело даже не в том, что кто думает, а в том — на каком уровне.

Из наблюдений последнего времени — 6

Некоторые люди искренне думают, что если переписать «Милая моя, солнышко лесное» без рифм и размера, то получится «передовое искусство».

Нет, получится «Милая моя, солнышко лесное» без рифм и размера.