О сплошном написании буквы ё

Любителем такового я отнюдь не являюсь. В конце концов, есть орфографическое правило употребления «ё», которое, кажется, никто не отменял: «ё» ставится там, где имеет смыслоразделительное значение — проще говоря, где без его постановки можно спутать произношение и/или значение слова. Сам я пишу по т. н. «правилу Библиотеки Поэта»: всё то же самое, но всё всегда с «ё». Мне так приятнее.

Конечно, применение этого правила в советские десятилетия полуграмотными людьми привело к накоплению тяжелых ошибок, прежде всего речевых — наподобие пресловутой «афёры».

Но именно поэтому нынешняя мода на сплошную расстанавку «ё» приводит сплошь и рядом к трагикомическим эффектам — просто-напросто из-за того, что расставляющие сплошь и рядом расставляют «ё» неправильно.

Только что я закончил сочинением большую статью о Тихоне Чурилине — в связи с выходом двухтомника его стихотворений и поэм (М., Гилея, 2012). Издание более чем важное и более чем замечательное, но… сплошная, да еще автоматическая, вероятно, простановка «ё» при отсутствии, кажется, компетентного в этом смысле корректора привела к упомянутой выше трагикомедии.

«Ё» появилось, например, в церковнословянского происхождения словах, где его в принципе быть не может..

Бессмысленно разрушились некоторые рифмы (заодно Чурилину были приписаны диссонансные рифмы, к которым он не склонен).

Есть и более сложные случаи — редактор, корректор или кто там должен же чувствовать: “звéзд въезд” — естественно для чурилинской просодии, “звёзд въезд” — плохо, и не только для нее.

Вершиной же всего является словечко “úдёт”. Здесь заодно отменяется правило русской орфоэпии, что ё всегда под ударением. Уж хотя бы какую-нибудь евтушенку с еёным «úдут белые снеги» могли бы ответственные лица в детстве читать, чтобы догадаться, что слово это используется здесь в другой форме.

Короче говоря, сплошная расстановка «ё» возможна, когда автор сам читает корректуру и принимает решения под свою ответственность. Расстановка «ё» за других людей, за покойников и классиков, невозможна, поскольку далеко превышает грамотность современного человека-редактора-корректора — после семи десятилетий советской полуграмотности и двух постсоветской безграмотности.

К чему это я?

Во-первых, к тому, что сей пассаж ну никак не влез у меня в статью о Чурилине, которая и без того получилась очень длинной. А пассажа жалко, потому что давно хотелось об этом сказать.

И во-вторых, добрый совет издательству «Гилея» — если будет второй тираж стихотворений и поэм Чурилина (чего я от всего сердца желаю и на что от всего сердца надеюсь), Сережа, снимите сплошную расстановку «ё», всё равно с ней некому справиться по нашим временам. Расстановка по правилам русской орфографии избавит Вас от этого неловкого положения, ей-Богу! Не будите лихо, пока оно тихо.

Еще раз: я не борец за правила (и сам использую их только тогда, когда они мне подходят). Но в данном случае их использование просто-напросто безопаснее для издателя и издания.

А Чурилин — замечательный! Я читал и писал с наслаждением!

ПЕСЕНЬКА О ШИПОВНИКАХ

вдоль виноградной пустоты
стоят шиповники-павлины
их опаленные хвосты
в пóлдня пылу неопалимы

их раздвоённые шипы
сияют — только что из кузен —
великолепны и слепы
пластинки их сребреных гузен

их расслоённые глаза
опушены́ слоеной хною,
гóрла щекочет им лоза
своею тенью растяжною

в них осы мертвые жужжат
вонзаясь в раны их пустые
и — хвостик судоржный прижат —
их лижут кролики простые

VII, 2013

Цикл «Городовые стихи» полностью

ГОРОДОВЫЕ СТИХИ

1. ЖЛОБИН

— Дух наш бездомен, дух наш беззлобен,
Но мы зовем тебя горачо в
Гомель-Гомель, Жлобин-Жлобин,
Рогачев-Рогачев-Рогачев!

Мы тебя выженим, мы тебя выщеним,
Мы тебя в небочко наше упрем
За этим подъяблонным, за этим подвишенным,
Звездами высушенным Днепром-Днепром.

— Дух ваш бездомен, дух ваш беззлобен,
Что ж вы зовете меня горячо в
Гомель-Гомель, Жлобин-Жлобин,
Рогачев-Рогачев-Рогачев?

Плачь, моя девочка, плачь, моя бабочка,
Вот я, твой дерзкий внучок —
Гретая колбочка, битая баночка,
Жизни на ломаный пятачок.

В банке с колоннами маком рублевым
Ты на ночь меня опои,
Но не взойти мне, ибо изблеван.
И прадеда не вернут мне паи.
V, 2013

2. БАМБЕРГСКАЯ ЭЛЕГИЯ


Копченые розы дымятся
сквозь ливня сквозной изумруд;
уже им не домыться, уже им не домяться,
они раньше ночи умрут,

но пока облетают по низким аллеям
в жующие щеки крольчат.
сейчас мы оголеем, сейчас мы околеем, —
их безмолвные губы кричат;

над ними смеются безмолвные боги,
на полых дорожках дрожа,
блестят их треуголки, трезубцы, треноги
в полуполосках дождя,

животы их и грýди лоснятся
сквозь небес полосной изумруд:
пусть лестницы им снятся, уже им не подняться:
они никогда не умрут.

                                                                                                            VI, 2013

3. УЛИСС ВЕРНУЛСЯ В ЛИССАБОН

I
Над гранью мира облака
Взошли, кроваво-сини,
И звéзды, бледные пока,
С усишками косыми,

Пошли двоиться и нырять
Над расслоенной бездной,
И сбросил ветер свой наряд
Нá руки мглe бесслезной,

Когда же месяц-салобон
Пристроился к кортежу,
Улисс вернулся в Лиссабон
По дну сожженной Тежу —

II
Жует вино, грызет рачков,
Глядит в огни ночные,
Тени выходят без очков
На паперти речные,

Но он не слышит тишины,
Сочащей скорбь мирскую,
Из черных пальцев сатаны
Сосет он соль морскую,

И всё лиловее вода
Под ало-сизым валом…
Что ж, он вернулся не туда,
Откуда уплывал он.

VII, 2013

4. ЛЕНИНГРАД, РЕЧНОЙ ПОРТ

пахнет ворванью пышет вырванью
прыщет взвесью мазутной с Невы
слюнку выроню слезку выровню
по углу обливной синевы

по-над кранами черны вороны
по-над вранами месяц младой
облака ими заполночь ораны
и засеяны мертвой водой

запалю сигаретку овальную
стрельну спичкой в небес уголок
бог возьми нас на баржу навальную
рассевать по реке уголек

VII, 2013

5. ВАГНЕР В ИЕРУСАЛИМЕ

Косный Вагнер над Геенной
В люльке огненной когтист:
Дым слажёный, сор сожженный
Ноздри жадные коптит,
Шум разлаженный, гул разглаженный
Трубной тишиною мгновенной
В жёрло падает, как птиц.

Над воротами Давидовыми
Тихий Вагнер пролетал,
Над воротами над Иродовыми
С диким Гоголем гоготал,
В жолтых сумерках над Яффскими
Клейкой тенью клокотал,
И над Новыми, халявскими,
С серым кайзером витал.

Над Дамасскими воротами
Изгибался с поворотами,
И у Львиных в пар подлунный
Вдруг взмывал, как лунь бесшумный.

Над Златыми, над забитыми,
Пролетал, туманя взор,
Над Навозными сворачивал
И домой — в палимый сор,
В трубную тишину военную
Над невидимой Геенною.

…И так он второй уже век кружúт —
И слева жид, и справа жид.

VII, 2013

ВАГНЕР В ИЕРУСАЛИМЕ

(Городовые стихи: 5)

Косный Вагнер над Геенной
В люльке огненной костист:
Дым слажёный, сор сожженный
Ноздри жадные коптит,
Шум разлаженный, гул разглаженный
Трубной тишиною мгновенной
В жёрло падает, как птиц.

Над воротами Давидовыми
Тихий Вагнер пролетал,
Над воротами над Иродовыми
С диким Гоголем гоготал,
В жолтых сумерках над Яффскими
Клейкой тенью клокотал,
И над Новыми, халявскими,
С серым кайзером витал.

Над Дамасскими воротами
Изгибался с поворотами,
И у Львиных в пар подлунный
Вдруг взмывал, как лунь бесшумный.

Над Златыми, над забитыми,
Пролетал, туманя взор,
Над Навозными сворачивал
И домой — в палимый сор,
В трубную тишину военную
Над невидимой Геенною.

…И так он второй уже век кружúт —
И слева жид, и справа жид.

VII, 2013

ЛЕНИНГРАД, РЕЧНОЙ ПОРТ

Городовые стихи: 4

пахнет ворванью пышет вырванью
прыщет взвесью мазутной с Невы
слюнку выроню слезку выровню
по углу обливной синевы

по-над кранами черны вороны
по-над вранами месяц младой
облака ими заполночь ораны
и засеяны мертвой водой

запалю сигаретку овальную
стрельну спичкой в небес уголок
бог возьми нас на баржу навальную
рассевать по реке уголек

VII, 2013

О дорадах

Были вчера в португальском ресторане (во Франкфурте нет, а в Бамберге есть!). Опоздали на десять минут — кухня закрылась и нам не досталось обожаемых жареных в масле сардинок, а достались только португальские пирожки (это песня!) и две жареные дорады — вкусные, но костистые.

На обратном пути сложилось стихотворение с местом действия почему-то, очевидно, в Киеве:

Две дородные дорады
Добираются до Рады.

Добрались ли? Не знаю. Мы добрались до дому и мгновенно уснули.

Бывают и толковые тексты

Например, толковый текст Александра Житенева о «новой социальной поэзии». Я вообще-то опасаюсь заходить на этот ресурс — он как паперть церковная, где старушки и инвалиды трясут кружечками с желудью и шепчут: «Понравился материал? помоги сайту». Но в данном случае могу рекомендовать заглянуть (и быстро убежать, пока полы не оторвали).

Конечно «грандиозный фейк» — это грандиозное преувеличение: фейк небольшой, маленький даже, я бы сказал, фейк, не говоря уже о том, что в соответствующей рубрике НЛО публикуются тексты самых разных авторов — и Игоря Булатовского, и Павла Жагуна, и других, не имеющих непосредственного отношения к «революционным ячейкам». Нет, фейк скромный — но, конечно, все-таки фейк.

Неважно. Главное, текст интеллектуально полноценный и написан хорошо.

Прекрасно сформулировано, кстати, по поводу предыдущего изобретения (хочется сказать: изобрéтенья) — «нового реализма»: «У нас уже был пример порождения литературного явления из концептуального аванса. Явление называлось «новый реализм». Оно так удачно фокусировало «ретро»-ожидания, что связанные с ним писатели, кажется, и по сию пору извлекают дивиденды из своего косноязычия».

из «Обстоятельств времен»

Публикация текстов из пишущейся (долго пишущейся и долго еще будет писаться) поэмы «Обстоятельства времен» в московском журнале «Homo legens».

УЛИСС ВЕРНУЛСЯ В ЛИССАБОН

1.
Над гранью мира облака
Взошли, кроваво-сини,
И звéзды, бледные пока,
С усишками косыми,

Пошли двоиться и нырять
Над расслоенной бездной,
И сбросил ветер свой наряд
Нá руки мглe бесслезной,

Когда же месяц-салобон
Пристроился к кортежу,
Улисс вернулся в Лиссабон
По дну сожженной Тежу —

2.

Жует вино, грызет рачков,
Глядит в огни ночные,
Тени выходят без очков
На паперти речные,

Но он не слышит тишины,
Сочащей скорбь мирскую,
Из черных пальцев сатаны
Сосет он соль морскую,

И всё лиловее вода
Под ало-сизым валом…
Что ж, он вернулся не туда,
Откуда уплывал он.

VII, 2013

Новое стихотворение Ольги Мартыновой:

СТИХИ ИЗ РОМАНА О ДЕРЕВЬЯХ (4)

О ты, о ты! Осока, тыква,
о яблоня в трико известки,
о. И ты тоже, и ты, и ты, вы
(мы) все в подверстку в этой верстке.
Вашей я внутри вселенной,
как в яблоке. И как поймешь,
червяк ты или семечко.
И как поймаешь, что снаружи,
о ты, трава, трава осока,
и ты косарь, коси, коси
на василек в траве и маки
прекрасным глазом, вспененным как буря,
на мотылек на лёсочке и косы
во рву некошенном в простом платке.
Мы все запёкшимся избытком
вскипим снаружи и внутри.
Дай только время. Только. Время.
Дай. Время. Только. И. Всего.

июль 2013