НОВЫЙ ГОД В ЗООПАРКЕ И НАД

бродский тучный — за тучей в засаде —
сеет перхоть на волглый карниз

обезьянка поет в зоосаде
каучуковым личиком вниз

в протекающих круглых галошах
пляшет чертом жираф по двору

сыплет солнечный мелкий горошек
аронзон в золотую дыру

лиска крутит по клетке колена
будто заяц она или бес

ну а вы — что вы шлете нам лена
из высоких и черных небес

XII, 2012

книги-2012 беспорядочно вспомненные (2): «Мое и только мое»

Вера Панова. Мое и только мое. Изд-во ж. «Звезда», СПб., 2005

Наконец-то прочел. Книжка давно лежит, но всё руки не доходили.

А сейчас как бы и надо было по многим причинам, в т. ч. и для гигантской статьи о Вс. Петрове и Павле Зальцмане, которую я пишу для «Нового мира». С темой статьи Вера Панова, в первую очередь ее «Спутники», связана самым непосредственным образом, но об этом позже, когда статья будет готова. А сама книга очень интересная. Не буду касаться истории с плагиатом (интересующихся отсылаю к статье Танкова в «Литгазете»: (http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg112006/Polosy/8_2.htm).

Начало, откуда и были свистнуто (что ж, человек понимает: сам писать не очень может, но очень хорошо видит, где хорошо, да и вообще оснащен лучшими качествами Крошки Цахеса), — просто замечательная местами проза. Достаточно сказать, что там у нее, в нахичеванском домике, кот сидит на стуле, как кувшин (!). Но только до момента социализации в качестве комсомольского журналиста и члена РАППа. Проза ухудшается, становится излагающей советской прозой. А к концу книги — это уже текст действительно «большого советского писателя», лауреата трех Сталинских премий. И не без православной умильности. (Да и Б. Б. Вахтин говорил мне как-то, что мама-де православная писательница; тогда я не поверил, теперь верю).

Можно, конечно, рассудить, что Панова заканчивала книгу в очень тяжелом состоянии после инсульта, и это сказалось на качестве текста. Это несомненно. Но речь идет, скорее, не о качестве, а о природе. Когда она пишет о своем предреволюционном детстве, это проза дышашая, благоуханная, сверкающая, которую действительно хочется красть и красть. Можно представить себе, какая замечательная писательница получилась бы из Веры Пановой, если бы не катастрофа революции, гражданской войны и владычества советской мещанской культуры. Но она не относилась к числу людей, готовых пожертвовать своей жизнью и жизнью своих близких «ради литературы» — как Хармс, например (того же года рождения — 1905).

Примерно с середины 20-х гг. начинается мемуарная журналистика, а потом, с «после войны» и начала успехов «воспоминания советского писателя» — где и когда что было напечатано, кто что сказал и т. д. И страшный советский язык.

«Журналистские» части относящиеся ко времени перед войной и особенно ко времени ее знаменитого анабазиса из Пушкина на Украину, написаны, конечно, не с полной искренностью, что, впрочем, вполне можно понять по тем временам — временам, когда страх ушел с поверхности в клетки. Они имеют большую историческую ценность в смысле описания жизни в советской России и «под немцем», и, конечно, сам подвиг этой женщины, прокормившей и сохранившей троих детей в условиях большого террора, а потом большой войны, может вызывать только восхищение, но проза осталась в Ростове.

Не в том смысле, что она там писалась, я не знаю, когда написаны эти части текста, но, несомненно, гораздо позже. В том смысле, что попадая туда, в детство, в мир страшноватый, мещанский, провинциальный, но нормальный, человеческий, Панова оказалсь способна на вещи совершенно от нее не ожидаемые. Небезынтересный психологический случай!

КОРОБОЧКА

Здравствуй, коробочка рейнской сожженной зимы!

Птица-воробушка не выбегает из тьмы,
Страшная птица-воробушка пулей тебя стережет,
Ходит по кругу, косо глядит, клю́ет снежок-творожок,
Правое, левое выворачивая плечо.

Паяна-клеена крыжечка и зáлита чем-то еще,
Паяна-клеена, чем-то еще залитá,
Но трогать не велено, а какие уж там золота?

Раз разрешили мне: что уж там, на, посмотри.

Полупрозрачные лица смутно ходили внутри,
Сыро и смутно светилась полупрозрачная тьма,

“Хватит, — буркнула птица. — Не то скосопыришь с ума!”

XII, 2012

Книги-2012 беспорядочно вспомненные: «Образы Империи»


Альбом (собственно, каталог выставки в карлсруйском Центре искусства и медиальных технологий) «Образы Империи» — очень ранние фотографии (50-70 гг. позапрошлого века, из русских архивов и частных коллекций). Никакой особой концепции альбома (не скажу за выставку, не видел), несмотря на всем известную концептуальную мощь Бориса Гройса, одного из составителей, я не обнаружил — но это и к лучшему. Множество интереснейших картин российской жизни — пейзажей и людей. Потрясает памятник Ивану Сусанину в Костроме: Спаситель дитяти стоит, изогнувшись, под колонной, увенчанной гигантской детской головой. Что с ним стало, интересно, с этим памятником? Симпатичен дворец спасенного Михаила в той же Костроме — какой-то скромный и чем-то похож по архитектуре на советский детский сад. Удивительны лица скопцов (из архива полицейского управления), ну и вообще масса всего, наводящего на чувства и мысли. Прекрасные инородцы — гиляки, гольды, калмыки и прочие грузины. В общих видах русских городов бросается в глаза неустроенность, недоделанность самых простых гражданских и экономических устроений — немощеные улицы, немощные кривые дома, редко когда выше двух этажей, и пр. — и на этом фоне нагло прущие вверх «небоскребы Господа», собороы, колокольни, многоэтажные монастыри. Всё чистое, белоснежное, всё аккуратное, всё в порядке — а на окружающую скудость, конечно, наплевать. С тех пор, как этой церкви пришлось отказаться от политических притязаний (при Алексее Михайловиче, победившем патриарха Никона, а потом при его сыне Петре, отменившем патриархию, которую и не надо было снова вводить и следовало бы снова ликвидировать), она сосредоточилась в высасывании из государства и населения денежных средств и прочих материальных ресурсов, почти полностью выводимых из хозяйственного оборота. И это же происходит и сейчас.

В общем, замечательный альбом. Живущим в Германии, Австрии и Швейцарии рекомендую, если 48 евроденег не жалко, живущих в России информирую (хотя, собственно, они тоже могут покупать в немецком Амазоне).

Комментарии к случайным новостям 12: Арифметика Магнитского

Какая прелесть! А Госдума в ответ лишит виз весь америкаэнский конгресс, а американский конгресс запретит въезд в благословенную страну дураков всем гражданам гражданам страны негодяев, кроме тех, кто как бы случайно имеет и американский паспорт и проверен на вшивость. А потом придет лесник и прогонит их всех, и очень правильно сделает.

Вообще, все участвующие стороны (включая, разумеется, собирающих доллары на дело детей в порядке меча и орала и увлеченно торгующих сиротами) демонстрирует крайнюю степень имбецильности и бессовестности.

ВЛАДИМИРСКИЙ САД

Я был когда-то маленький,
Насупленный и хороший,
С Кузнечного рынка валенки
Из ДЛТ галоши.

Во лбу шаровидной ушаночки
Красной Армии звезда,
А за спиною саночки,
Всё едущие не туда.

Я шел гулять во Владимирский сад
Сквозь ограды пролом с Колокольной,
В этот сад не смеет зайти снегопад
И уличный свет малахольный.

И нагло моргающий свет площадной,
Останавливается перед решеткой,
И всё пахнет неместной ночной тишиной
И счáстливой тьмою нечеткой.

Там сугробы немы, там деревья слепы,
Но меня туда больше не тянет —
Там заделан пролом, там гуляют попы.
Больше нет его… но и меня нет…

XII, 2012