значит, и немцы не имунны.

«Красота страшна, вам скажут…»

Но всякий, кто собственноочно видел эту игру, удостоверился в моей правоте.

Долго ехали из Франкфурта до Цюриха (в районе Фрайбурга поезд сломался и едва дотянул до Базеля, где пришлось пересесть), оттуда еще сорок минут до городка Хинвиль, оттуда еще на маршрутном такси, словотворческими швейцарцами именуемом «букси», т. е. помесь автобуса и такси. И всю дорогу я думал о природе беззащитности русских игроков перед испанскими на этом чемпионате. И, как мне кажется, приблизился к пониманию.

Природа этой беззащитности не спортивного характера. Даже пускай и не чрезмерного класса защитники, которые худо-бедно много лет играют в футбол и на клубном и на национальном уровне, не могут систематически ловиться на вполне дворовые финты и уловки и не соображать вполне стандартные пробросы за спину. Да к тому же в двух играх, из которых первая была, несомненно, подробно и квалифицированно разобрана. До известной степени это ведь касается и всех прочих команд, игравших с испанцами, не только российской (кроме итальянцев, но об этом ниже).

Я бы сказал, что природа этой беззащитности психофизиологического свойства. Русские футболисты, особенно плечистые конские* защитники, оказались совершенно беззащитны (и то, что дважды оказались — есть косвенное доказательство справедливости этой моей гипотезы!) перед красотой и изяществом — не игры испанцев, она вполне складная, но не более того, — но их самих! Толкнуть такого тонкого-звонкого ростом с метр семьдесят — все равно что толкнуть женщину. Можно, но не хочется. Лучше уступить, пока не довела… Главное же, совершенно непонятно, что ей придет в голову, этой дуре — пробросит-побежит? вильнет-завернет? Ожидания и предположение, результат игрового опыта, как бы отменены. В сущности, российская сборная играла с гишпанцами как с женской командой!

Можно было бы, конечно, порассуждать и об аттическом солдате в своего врага влюбленном, или — наоборот — подсознательно избегающем телесного соприкосновения с этим чуждым андрогинным существом по имени Торрес или Вилья, движущимся с нечеловеческим шевелением ног и торса, да и пахнущим наверняка не здоровым конским потом, а духами «Ландыш»! Но дело не в этом — не в том, как воспринимались испанцы (всеми, кроме, что характерно и тоже является косвенным доказательством моей правоты, итальянцев, которые и сами отчасти такие!) — как женщины или как… юноши. Дело в самом механизме, который был бы примерно одинаков и в том, и в другом случае.

Полагаю, что это впервые подключенное испанцами гомоэротическое излучение и является основным источником их нынешних неожиданных успехов.
В сущности, можно пожелать им успеха и в сегодняшнем финале, хотя я, честно говоря, не очень-то верю, что немцы окажутся чувствительны к романской красоте. Наличие собственной католической половины населения предохраняет их до известной степени от чувствительности к латинскому яду. В отличие от русских. Что они, собственно, и доказали в игре с португальцами.

Я бы сравнил нынешнее испанское участие в финале с 1988 г. — с финалом сборной уже практически не существующего СССР. Вполне возможно — и даже более чем возможно! — что на следующем чемпионате уже будут кувыркаться по отдельности каталонцы, баски и сборная Кастилии-и-Арагона. Так что пусть бы порадовались напоследок своей бессмысленной победе, не жалко! Но очень, очень сомневаюсь…

*Для не знающих футбольного русского — игроки ЦСКА

Во-первых, для всех, кого это интересует: завтра мы переселяемся на три недели в страну Швейцарию, в Übersetzerhaus Looren, — это сравнительно недалеко от Цюриха. Будем там вместе с Эльке Эрб заканчивать перевод на немецкий язык моего романа «Винета». Немецкую книгу невозможно назвать «Vineta», слишком уж много за последние несколько веков образовалось баллад, песен, поэм, сказок, легенд и, что хуже всего, развлекательных исторических романов под этим названием. Поэтому по-немецки роман будет, по всей видимости, называться «Die russische Fracht».

Интернет в Доме переводчика, конечно же, есть — но когда мы к нему подключимся и как оно все в этом смысле будет выглядеть, выяснится уже по прибытии. Вполне вероятно, что несколько дней перерыва в трансляции у этого журнала все же будет.

Во-вторых, о программе передач на ближайшее время.

За время чемпионата Европы я не то что отвлекся от каких-то мыслей… — это совершенно не так. Я, как мне и положено, думал думу и о России, и о человечестве, и о поэзии, и про сорок бочек арестантов… — но… через футбол как бы — и/или как бы в футбольных категориях. Некоторые результаты, по-видимому, стоит все же зафиксировать (см. пункт «в-третьих»).

Кроме того, за истекшее время случайно заметилось несколько забавных литературных мелочей, заслуживающих, конечно, не подробных рассуждений, но скорее небольших «глосс» — о смысле рецензировать «Блокнот агитатора», о московском комсоргиазме, о воплях м-м Видоплясовой и о воплях по поводу воплей м-м Видоплясовой, и… — ну, может, еще чего всплывет, если скука не одолеет — посмотрим.

С другой стороны, накопились и действительно отложились (не только в связи с футболом, но и в связи с разной текущей работой, которой все же было много) действительно важные и волнующие вещи, о которых стоило бы подумать и написать, в том числе многие килограммы добравшихся до нас в июне книг, напр., 3 и 4 тома Собрания сочинений Е. А. Шварц (с совершенно поразительными «по лепке» маленькими рассказами 1968-70 гг., т. е. двадцати-двадцатидвухлетнего возраста сочинительницы), два тома С. В. Петрова (хорошо бы собраться с силами и попробовать что-то вроде многосерийного чтения, как тогда с Аронзоном), два тома Семена Боброва, еще Вера Меркурьева, да и многое еще другое по-настоящему важное.

В-третьих, хочу выразить свое глубокое убеждение, что полуфинал этого года — вещь для России более значительная, чем кубок 1960 г. и все финалы советских сборных вместе взятые, включая сюда, конечно, и бессмысленные успехи лобанóвских роботов 1988 г. (и всех прочих гг.)

Эти молодые люди — не такие. Они иначе выигрывают и иначе проигрывают. Они иначе разговаривают и иначе смотрят. Это первое поколение, выходящее на поле без «сахара, спичек и восьми томов Тургенева» в рюкзаке. Может быть — и даже наверняка! — Львы Яшины и Эдуарды Стрельцовы были более великими футболистами. Может быть, некоторые из них были в своем роде и более значительными людьми — не знаю, да дело и не в этом тоже. Эти молодые люди — просто иные, я вижу это. Они хотят жить, а не пить из себя и других кровь. И те, кому в этом июне были подарены две ночи радости, будут им вечно благодарны за это — а не за ногометные подвиги, в конечном счете всем ведь ясно, что дело не в футболе как таковом. Они дали миллионам возможность скакать и орать, бибикать во все гудки, быть вместе — и в то же время по одному, самим по себе, в самостоянье радующегося человека, любить друг друга и не пытаться по ходу любого общения, даже самого мимолетного, определить кто начальник, а кто говно — и, стало быть, не бояться друг друга и не звереть друг на друга, что является системообразующим пороком любого советского (и в т. ч. пост-советского) «человеческого общения».

А футболистов — ну что ж, их еще много будет всяких, и еще лучше, чем эти, не в обиду им будь сказано. Футбольная школа «Смена» пока что, слава Богу, работает в городе-герое Петербурге. Будет и гол, будут и два, и золото Европы будет, и золото мира.

Мы еще побибикаем! Мы еще помашем бесиком в черно-золотых небесах! Я в этом совершенно уверен!

это, видимо, что-то заложенное в закон этого чемпионата: ножницы режут мешок, мешок ловит камеь, камень ломает ножницы. Испанцы обыгрывают русских. Все ровно как в первый раз — ничего не выходит на самом исходном уровне: те их обводят и обходят как хотят. А все остальное — естественное следствие.

Ну ничего, все равно они хорошие. На следующем чемпионате всех сделают.

поздравление с этим днем, с Днем Одиссея, теперь будут ежегодно получать постоянные читатели и авторы сайта «Новая Камера хранения» наряду с новогодними поздравлениями и поздравлениями с 16 июня, Днем Леопольда Блума.

16 апреля 1178 года Одиссей возвратился на Итаку! До н. э.!

К сожалению, торжества этого года мы уже пропустили. Ближайшая круглая дата, если я ничего не путаю в смысле арифметики, через четыре года, 16 апреля 2012 г.

А сегодня — 24 июня 2008 г. — во Франкфуртском Доме литературы (Literaturhaus Frankfurt) — вечер, посвященный стихам Геннадия Гора. Участвуют Петер Урбан, выпустивший в своем переводе книгу Гора «Блокада» (речь о ней шла у нас неоднократно), и ваш корреспондент. Начало в 20:00. Если кто находится поблизости, то милости просим.

Звени, звени, маяк-гора —
гора обратная, дыра близнечная
под шатким пологом голым-гола
шатра небесного — бесследно-млечная;
над валким порохом, поднятым с тла
костра безместного — мгла бесконечная.

С твоих ли звуков страшной прелести
гудит на черном желтизна?
Засну ли я, и в моря спелом шелесте
поет, звенит вся жизнь из сна!

VI, 2008

К сожалению, мне надо сейчас уходить, так что игры целиком не увижу.

По всей логике итальянцы должны выиграть: все, кто в группах чересчур распушился, получили по голове; помимо этого: не может же Лука Тони вечно не забивать, а Буффон, несомненно, лучший воротчик нашего времени.

Единственный шанс для испанцев: если судьба захочет 4 : 1 в полуфинале Россия — Испания (тьфу-тьфу-тьфу) просто для красоты узора.

ДОПОЛНЕНИЕ:

Судьба захотела.

тоски острожной…

Лента.Ру, мой любимый писатель современности, комментирует вчерашнюю победу:

Однако бывает, что невозможное возможно. Для многих россиян эта фраза ассоциируется, в первую очередь с названием песни «мистера «Евровидение», а на самом деле это вариация на тему слогана компании Adidas («Impossible is Nothing»).

Вчера ночью, дорогие мои соотечественники, на осторожно покачивающихся цыпочках сошел я на пустынную улицу, как бы провожая Виктора Александровича Бейлиса и жену его Лену к машине, и, с их любезного дозволения, сладострастно набибикал на ихней бибикалке (поскольку своей нет и не умею) ВСЁ!!! Все слилось в этом звуке, в этой я бы даже сказал, сирене в хорошем смысле этого слова — и слезы на рыбном личике Аршавина, и малые голландцы, горестно застывшие с невкусными померанцами во рту, и вкусная бутылка водки… И «невозможное возможно»…