Поезд идет на восток (Цюрих – Берлин, зима)
В заднем углу косо-выпуклого стеклянного бока — пыльного, златопыльного — слеплен из пыла, слепо алеет шарик. Как поезд ни ускоряется, шарик не отстает, но осветить ничего уж не может, кроме ближайшего света.
В кресле рядом — толстая девушка, по виду рыжая швейцарская эскимоска с западных озер, смочила два пальца в дырочках носа и увлажнила себе прическу.
Под шариком на вырезных облаках лежит длинный свет — точнее, скользит следом за поездом, слегка отставая и оплывая. И не освещая — кроме верха облаков — ничего.
Девушка беззвучно пощелкала пальцами под столиком, как бы освобождая от излишних капель, и вложила их в книгу «Доктор Живаго» на французском языке.
Низ облаков уже темен, как бы отягчен темнотой, идущей от земли в небо. Скоро она съест облака, и мыльный свет над ними, и пылающий шарик над ним — и небо полностью осветится землей, потому что тьма — это черный свет, которым по ночам светит земля.
Швейцарская девушка с заложенной двумя пальцами книгой будет глядеть отворотясь в просеченную искрами ненаглядную ночь — пока вокруг не вспыхнет голубыми снопами Берлин, восточная столица севера. Бранденбургские чукчи побегут по перрону, срывая с себя кепки. Приехали.