Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Игорь Булатовский

Стихи

 Стихи (июнь 2014 — апрель 2015)

 ЛАСТОЧКИ НАКОНЕЦ. Поэма

 02.10.2011

 Изо дня — в день

 Вдоль ручья

 Читая темноту

 О деревьях, птицах и камнях

 02.05.2009

 Стихи на время (с августа
 по декабрь 2008)


 20.07.2008

 Стихи на время

 

 ТЧК

 Ква?

 Азбука червяков

 Тю-Тю

 МÝСА

 Стихи и поэма
"НОВЫЙ ГОД В ГЕТТО"


 30.12.2005

 Тартараёк

 24.07.2005

 09.04.2005

 14.11.2004

 02.10.2004

 25.05.2004

 01.02.2004

 10.11.2003

 14.07.2003

 16.09.2002

 Стихи

О Стихах

О "Двух стихотворениях" Олега Юрьева

ОБО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ

Некоторое
количество
разговоров


ПТИЧКА (к "Восьмистишиям птичиим" Наталии Горбаневской)

О повестях для детей А. И. Введенского

О БЕНЬЯМИНЕ

СОБСТВЕННАЯ ЖИЗНь.
О натюрмортах Давида Гобермана


О стихах Владимира Уфлянда

О детских стихах Мандельштама

ЖИЗНЬ ЕСТЬ ТОЛЬКО В АДУ (о фотографиях Роберта Каппы)

Об Эль Лисицком

Как назначил кто-то... (о Примо Леви)

Ремарка на полях статьи Михаила Айзенберга «После мастер-классов»

Возможность белизны

Цифры прощания

"Обожженная глина, прохлада, молоко, сливы, пепел" (о Хаиме Сутине)

О бутылке

Видение видения


Игорь Булатовский

СТИХИ НА ВРЕМЯ

АВГУСТ

1.

Д.

Опять бросаешь ветер на слова,
и сохнет свет на капле покрывала,
талатта выгибается едва
и преломляет впившееся жало,
и вот готовы «парус» и «волна»,
и пару слов уже размалевало,
и распускает (верная ж она),
всё то, что в просторечии соткала.

2.

Слов словесных,
всем известных,
uзвестных и глиняных,
глинобитных, битых, местных,
менянных и выменянных
на ходу, в ходу, в походе,
на шестнадцати ветрах,
на роду, в роду и в роде —
вроде пепел,
скажешь — прах.

3.

И от погибели не бойся,
и до спасения не жди,
раздрайся, растроись, расстройся,
шестью руками разведи —

большой костер себе с другими
(всё наше близко — доставай)
и жар чужой, чужой — своими
шестью руками загребай!

4.

Выключи свет за веревочку
и посиди в темноте,
к сердцу привыкни обновочку,
к тихому тику «те-те!».

Что-то тебе велика она,
что-то не жмется в боку…
Тихо, тетеря охранная,
нет никого на току.

 

СЕНТЯБРЬ

1.

В. Д.

Ни жив, ни мертв кот Шрёдингера:
для всех котов темнота сера,
а для него темнота бела
до «ничего», до «былым не была»,
она пред ним, она при нём
и ледяным пахнет миндалём,
пока к нему (типа: как дела?)
не глянет во тьму демон Максвелла.

2.

Хоть говорящему еще,
уже не скажущему yже,
как этот ветер-вещмешок —
волынкой, сдавленной потуже.

Волынящему на пайке
припоя безнадежной пайки,
прибой не слыша вдалеке,
вблизи не различая чайки.

3.

О. М.

Кто бы говорил,
а кто бы слушал,
кто бы гавриил,
кому бы в уши.

В голове кита
кричал Иона,
а теперь проста
песенка иона.

4.

летасты мои летасты
черным по белому нечасты
белым по черному редки
веточки весточки детки
на сером дворе на сером
ветру в голове заселом
ветру в головах стоящем
чаще чем вы почаще
над самой травой над самой
травой всегда той же самой
где я и другие лица
лишь ваши падшие листья

5.

В каком-то прямом наклоненьи
(в каком выпрямленьи косом?)
всё падает вдруг на колени
пред низеньким ветром-косцом.

Идет он от самого края
(все знают его нижину),
траве под коленца пуская
холодненькую струну.

И каждую нянчит он дважды
за тактом, затактом, за так:
забудь только слово каждый
забудь только слово шаг.

 

ОКТЯБРЬ

1.

Нежная корпия эта
старая,
старые тряпочки света
мaраны.

Створки хлопочут, как скворки,
душно тут,
тихо стоят поговорки
слушают.

Всё шито-крыто, а у-
зелок-то тут,
и от «уа» до «ау»
мелoк ведут.

Все чудеса в решете,
вот беда,
дырок полно, а лететь
некуда.

Красные ветки размыкать
вниз летел,
все люди как люди, а мы как
мыслете.

2.

Рядом, рядом, в тесноте
ряда, девочка-обида
наряжает буквы те
в платья бедные — для вида.

И стоят они рядком
в бедных платьях подневечных
маленьким обиняком
обвинений бесконечных.

3.

Тряпканы сыроватые,
серой ватой напхатые,

слов и пищи властители,
тряпканы-укротители.

Пятна теплые, страшные,
ваши, ваши мы, ваши мы.

Ну а вы-то, набитые,
чьи-то вы, чьи-то, чьи-то вы?

Ваши голые горлышки,
ваши головы-овощи —

кто обнимет, потешит их,
кто за ухом почешет их?

Только пёсенка многая,
только четвероногая,

только пёсенка страшная,
наша пёсенка старшая.

 

НОЯБРЬ

1.

Под сплошным серым небом,
на словах, на бобах,
с черно-белым хлебом
в рукавах,
зажимая в кулачке бобы
невысокой звуковой судьбы
(невесть-окой вестовой гудьбы).

Что там гyдит, что судит
по слогам, по складам,
что нудит и нyдит
пополам, —
не узнал бы, если б да кабы
не нашел волшебные бобы.

2.

Вот она стоит,
рядом никого,
дурочка на вид,
то-то и всего.

Хочет на просвет
ветки сосчитать,
поглядит в ответ
и начнет опять,

чтобы не сошлось,
чтобы не сочло
эту кривь и кось
ровное число.

3.

Ничего за этим «ду»,
кроме теплого «ду-ду»,
ничего за этим «ша»,
кроме темного «ша-ша»,
между этим вот «ду-ду»
и вот этим вот «ша-ша»,
спотыкайся на ходу
и дыши, едва дыша.

 

4.

CARMINA

Пора, мой друг, пора

П.

Завелась кошениль

П.

Парaрам вдруг парам,
не снам, не духам,
скорее — комарам,
скорее — мухам,
не жару, а жаре,
не пылу — пыли,
скорее — мошкаре,
чем кошенили.

 

ДЕКАБРЬ

1.

Мартобрятские песни трубач
завернул в черно-белый кумач,
и засунул под мышку трубу,
и сказал: «Не бобу, не бобу.
Ни о чем не бобу, никому,
ни бельмеса, бемоля, му-му,
ни за что не бобу, ни про что,
ни черта, ни черты. Решето.
Было больше, а стало — еще,
и не щеточка там, а трещо-
тка трещит, задевая губу
Аквилона, а я не бобу».

 

* * *

Тут тебе камушек,
тут и два,
гладит по макушке
камушки трава.

И сидит на камушке
Только-И-Всего,
гладит по макушке
ветерок Его.

Перед Ним водица
мелкая течет,
в той водице водится
чёт и нечёт.

Мостик деревянный
над водой стоит,
досками дырявыми
скрипмя скрипит.

И ни в эту, и ни в ту
сторону себя
время ходит пo мосту,
досками скрипя.