Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Игорь Булатовский

Стихи

 Стихи (июнь 2014 — апрель 2015)

 ЛАСТОЧКИ НАКОНЕЦ. Поэма

 02.10.2011

 Изо дня — в день

 Вдоль ручья

 Читая темноту

 О деревьях, птицах и камнях

 02.05.2009

 Стихи на время (с августа
 по декабрь 2008)


 20.07.2008

 Стихи на время

 

 ТЧК

 Ква?

 Азбука червяков

 Тю-Тю

 МÝСА

 Стихи и поэма
"НОВЫЙ ГОД В ГЕТТО"


 30.12.2005

 Тартараёк

 24.07.2005

 09.04.2005

 14.11.2004

 02.10.2004

 25.05.2004

 01.02.2004

 10.11.2003

 14.07.2003

 16.09.2002

 Стихи

О Стихах

О "Двух стихотворениях" Олега Юрьева

ОБО ВСЕМ ОСТАЛЬНОМ

Некоторое
количество
разговоров


ПТИЧКА (к "Восьмистишиям птичиим" Наталии Горбаневской)

О повестях для детей А. И. Введенского

О БЕНЬЯМИНЕ

СОБСТВЕННАЯ ЖИЗНь.
О натюрмортах Давида Гобермана


О стихах Владимира Уфлянда

О детских стихах Мандельштама

ЖИЗНЬ ЕСТЬ ТОЛЬКО В АДУ (о фотографиях Роберта Каппы)

Об Эль Лисицком

Как назначил кто-то... (о Примо Леви)

Ремарка на полях статьи Михаила Айзенберга «После мастер-классов»

Возможность белизны

Цифры прощания

"Обожженная глина, прохлада, молоко, сливы, пепел" (о Хаиме Сутине)

О бутылке

Видение видения


Игорь Булатовский

О ДЕРЕВЬЯХ, ПТИЦАХ И КАМНЯХ



1.

Спотыкаясь обо всём,
что поставлено внутри
подсиненных этих стен
уменьшительным дождем,
посмотри, их только три.

И в затылке золотом
хватит места за глаза,
чтобы выкруглилась там
на ветру, еще пустом,
вниз глядящая слеза,

только пoд ноги тебе...
Что там, камень или тень?
Камень тени, за собой
тянущий след в след ходьбе
уменьшающийся день,

умещающийся весь
в обещании травы,
слово в слово, чуть сместясь
в сторону, другую здесь,
за затылком головы.

2.

Ветер с головы тряпье
вороны сволок.

В мертвых лапках у нее
волос его клок.

3.

Ходят голуби слегка,
розою ветров,
перемешивая песка
розовую кровь,
чтобы свет не загустел,
чтобы длилась вновь
из его сизоватых тел
разовая кровь.

Pigeon, пиджин, голубок,
разовая знать,
хоть на клюв твой, хоть на зубок
слов других не знать…

4.

Ля-ля тополя,
ближе к телу земля
(ветер сказал «рубашка»,
и — пиши кругаля
там, где нет места для
расписанья — поля
сплошные поля для птичек
ждут, не длясь и не для).

5.

Что у дерева в голове,
не слышно глухой траве
(на голове — ворoнье
гнездо, а что в голове…),
ведь у травы в головах
всегда две ноги в сапогах:

ходит бог, ходит бог
знает кто по травe,
ходит, бог знает — кто
по траве, во главе
бог не знает — кого,


и раскачивает изнутри
деревья на «раз-два-три»
(снаружи — стоят спокойно,
едва стоят — изнутри),
ковер голов травяных
выдергивая из-под них.

6.

Растаренная халява,
всеобщее молоко
(весь мир накормила белая крава,
весь мир поборола черная крава),
разбавленное до «легко»
водою воздуха, водою
воды, огня, водой земли,
стоит во Всём, что вот к подою,
во всём, что к утреннему подою
и что к вечернему подою
большие руки принесли…

7.

Тяжелее, легче быть?
Вот у камня и спроси,
сколько выдержит
                          этой тени нить,
на которой он висит.

Камень скажет: «Повиси».

Тяжелее — легче быть.
Вот на камень покажи,
оборвавший уже
                         этой тени нить.
Вместе с камнем полежи.

Вместо камня полежи.

Тяжелея, легче быть,
вместе с камнем, заодно,
и не чувствовать
                         этой тени нить,
опускающую на дно.

Отпускающую на дно.

8.

Над каждой вавилонской речкой
шарoм зеленым покати
и каждой жаждой, точкой-млечкой
            сбей дыханье с его пути.

Из каждой вавилонской речи
отпей, пока она тепла,
и затыкай слезами течи,
            поднимаясь вокруг ствола.

И там, над самою короткой
и самой краткой, обернись
и страшной маленькой трещоткой
           «Шито-крыто!» скажи сверху вниз.

9.

Из этого сада, заросшего
дуреющей величиной,
не выйти уже по-хорошему,
но лишь по дорожке одной —
навстречу красивому вечеру,
и чтоб догорало вдали
сожженное заживо печиво
короткой и узкой земли.

10.

То слева,
то справа забежишь,
а всё не заглянуть
в лицо,
лишь сиреневая, лишь
сиреневая муть.

Всего-то
и надо, что дрожать
и каплями блестеть
в лицо,
чтоб опять-опять-опять
на каплю раньше петь

о том, что
темна она, темна,
и всё темней, темней
лицо,
что не видно дотемна,
а затемно видней.

11.
                                 .  .  .  .

Сдутые с палочек точки
на небесном платочке
(кто-то машет) летят
вперед-назад.

Они расставлены там
по всеместным местам,
каждая — не на своё,
а нaсине-насинё.

И палочки 
(на своих одних)
смотрят на них,
высматривая свою
в повсеместном раю.

                                |  |  |  |

12.

Как это дерево найдешь
среди таких же точно слов,
не слово «дерево», но дрожь
дрожащих корневых основ,
не «словно дерево» во тьме,
но тьму, но улей темноты,
не «слово-дерево» в уме,
но слов древесные черты?

Ни слова дерево…