ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ С ОДНИМ ЭПИГРАФОМ
Бог — это коробочка.
D. J.
1.
и там где неба вток
и там где света выток —
слитного снега свиток
размотанный в листок
а там где мрака вдох
и там где праха выдох —
светлого снега слиток
раскатанный в ледок
но там где справа мрак
и там где слева морок
какой-то всё странный шорох
в светящихся шарах
и если снизу прах
то значит сверху порох
взрывается на гóрах
на белых — на горáх
2.
пусть будет проклята звезда
рассученная в провода
пронизанная сквозь кристаллы
недопроявленного льда
пусть будет проклята вода
не долетевшая сюда
недосиневшая до снега
недолютевшая до льда
пусть будут прокляты огни
ночей и не они одни
и неба склонное Онего
с пустыми башнями в тени
пусть будут прокляты и дни
что в дымном воздухе сини
и тени что во тьме привстали
неразличимые в тени
XII, 2010
ЗИМА/ВЕСНА 2011
город сверху вниз продут —
здесь они больше не пройдут:
эта тьма пылать устала
но есть над нею другая тьма —
так со стального пьедестала
осыпается зима —
белым облаком слоеным
над дорогой костяной
черным выдохом соленым
над тобой и надо мной:
дым сыпной снег треугольный,
тём слоящихся кочан
теплый падубок нагольный
с голым лоском по плечам
полудýбок полушубок
полукубок золотой
на обочинах сугубых
занесенных сволотой:
город снизу вверх продут —
сюда они больше не придут
I, 2011
* * *
…туда и полетим, где мостовые стыки
Сверкают на заре, как мертвые штыки,
Где скачут заржавелые шутихи
По мреющему мрамору реки,
Где солнцем налиты железные стаканы,
Где воздух налету как в зеркале горит,
Где даже смерть любимыми стихами
Сквозь полотенца говорит.
I, 2011
ГАНТИАДИ, отрывок баллады
(1984)
1.
… юшкой ткемальною пахла косоворотная мгла
мокла табачная пакля лунная кукла плыла
бухла небесная капля зеленую чачу пила
двигала тени навырост над затемненной горой
(будто бы папа сатырос черного моря герой)
пухла табачная сырость кáпель невидимый рой
(это утоплый ставраки плакал неслышно с песка)
(это сырые собаки рылись внутри табака)
(это ходила во мраке с армянами дочь рыбака) …
2.
… (это соседская галька ее голубая спина)
щелкала теплая галька плыла над горою луна
будто бы в облаке талька белый младенец смутна
гаснули волосы в хатках тухла морская слюда
море в железных заплатках высохло без следа
жизнь повернулась на пятках и заскользила сюда
лязг проводов над дорогой в смутных колоннах вокзал
из темноты косорогой выглянул мент и сказал
я дорогу к милой искал но найти ее нелегко …
II, 2011
* * *
Каучук в сердечной мышце
Толсто гнется, жестко лит —
О земновидце, о небослышце
Ночное дерево скулит.
Kорона eго уже домеркла
И его посох дотрещал,
И снег бежит, как водомерка,
По скалистым его хрящам.
II, 2011
БЫЛ ГОРОД…
I’ve never seen an ugly bridge
(из стихов Мерилин Монро)
Был город, который почти улетел,
Стал дутыми гроздами облачных тел,
Перетек в темноты колоннады.
Лишь тени подледные на жидкой земле,
Лишь птицы подлетные в небесной золе —
Пали цепи, сотлели канаты.
Его колокольни сквозили костьми
И голые кони горели из тьмы,
И ангелов бычились лица,
Когда над ночными мостами не здесь
В мерцающих шариках промзглая взвесь
В решетки пыталась налиться.
Мы úз дому вышли, он еще был —
В подшерстки деревьев вмерзающий пыл
И сизые контуры рая.
Но чуть обернулись — пространства пусты,
Лишь только ползут над рекою мосты,
Сыромятную ночь растирая.
III, 2011
МАРТ ВО ФРАНКФУРТЕ
Снова топчутся по стойлу
Клены — плетеные коньки,
Снова пахнут теплой солью
Дождички из-за реки,
Пролетают облаками
Ножички из-под руки,
Снова двигают боками
Буки — клееные быки,
За горы горящим ложем
Щелкнул веер костяной…
Здесь будет город сейчас заложен
Мглы стремящейся стеной.
III, 2011
ВЕСЕННИЙ ПРОЛЕТ ЖУКОВ
Сквозь полый лес летят жуки,
руля пологими рогами,
их синеватые жидкú
глаза, не видимые нами,
их приторочены к крылам
в смолу залитые пожитки,
их, обращенные к не нам,
глаза невидимые жúдки,
восток по ним косúт косой,
пылая на прозрачных шляпах,
с-под них косою полосой
по склону сходит косный запах,
крупинки высохшей смолы
с их отпадают переносиц:
сквозь ослепленные стволы
из смерти в смерть их переносит.
IV, 2011
ШЕСТЬ СТИХОТВОРЕНИЙ БЕЗ ОДНОГО
1.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
13.IV.2011
2.
Слетай на родину, — я ласточке скажу, —
Где Аронзонов жук взбегает по ножу
В неопалимое сгорание заката,
И Вольфа гусеница к листику салата
Небритой прижимается щекой,
И ломоносовский кузнечик над рекой
Звонит в сияющую царскую монету;
Ты можешь склюнуть их, но голода там нету,
Там плачут и поют, и кто во что горазд,
И Лены воробей того тебе не даст.
18.IV.2011
3.
…по берегу тому, вдоль ив меловолосых
На шелестящих, но с пристрекотом колесах
Одни, без спутников, по воздуха волнїм
Летим невысоко, куда — не видно нам,
Вдвоем опутанным литой из солнца сетью…
…Нет, сна не назову я маленькою смертью,
Он — маленькая жизнь: разрыв, отрывок, тень,
А маленькая смерть — наш каждый божий день.
22.IV.2011
4.
О чем, о родине? О тайном свете моря?
О тайной тьме реки? О выговоре горя
В бесстрастном шопоте оцепленных садов?
О вздохах в глубине погашенных судов,
Которым снятся сны ужасные? Об этой
Печальной родине, льдом облачным согретой?
Я больше не о ней — ты знаешь почему:
Иную родину возьму с собой во тьму…
…О ком, о родине?
24.IV.2011
5.
Ты просыпаешься, когда от тиса хрящик
Смутнеет за стеклом и весь небесный ящик
Слегка приоткрывается в окне, —
Ты видишь серый свет, рассыпанный по мне:
Как бы сухой песок упал на лоб, на веки,
В ушную раковину, будто порох некий, —
То времени труха, секунд мельчайший бой;
Ты наклоняешься, и темнота с тобой;
И чувствую во сне, в бессонном сне бесслезном,
Касанье с дуновеньем бесполезным:
Нет, этот прах не сдуть. Но счастье — этот стих:
И губ твоих тепло, и холод губ твоих.
6.V.2011
6.
Мы вышли úз дому, был город странно пуст
И небывало тих — лишь осторожный хруст
Наших шагов по гравию аллеи
Висел, не двигаясь. И был закат алее
Себя, горящего в последних стеклах дня.
И догадался я, чтó это для меня:
Сирени вялые, как спящих сонм голубок,
И розы, вырезанные из гигантских губок,
Блаженством душащий акаций сладкий смрад —
Всё это был мой рай. И я тому был рад,
Что мне до срока был он — для чего? — показан:
Любимой улицей под падубом и вязом
Идти с тобой вдвоем всю вечность дотемна… —
Так вот какая жизнь мне может быть дана.
16.V.2011
(Ленинград, 60-е гг.)
В трамвае плачущем и качком,
Как зыбка деревянной тьмы,
Поедем к озерецким дачкам
На край земли, на край зимы.
Под ухом кротиковой шапки
Саднит озябшaя щека.
И лампы подымают лапки
В стекле, продышанном слегка.
Еще ты не проснулось, лише,
Ничей еще не пробил час,
И нет людей на свете тише,
Исплаканней и спящей нас.
VI, 2011
* * *
Слишком гладкая река —
как закатана в закат…
…Два счастливых старика
мертвых слушают цикад,
где у ивы борода
поседела в два ряда…
…Где небесная слюда
почернела, как снега,
два счастливых старика
покидают берега:
— До свидания, рога
ветряного творогá!
Слишком гладкая вода!
…И дорóга дорогá.
VI-VII, 2011
САДАМ
Холодные сады мигают над рекою
И шепчут из воды, где их зеркальный дом:
Ты ветер мимо нас, не утекай с такою
Бездушной скоростью за августовским льдом.
За августовским льдом со скоростью бездушной,
Сады, не утекать никак я не могу —
Я ветер мимо вас, я порослью воздушной
Перегибаю вас на вашем берегу.
Я вас любил, сады. Когда вы кротко пели
Из затекающих наречных облаков,
Как вырезные вы из каменной купели
Вставали страшные в усах своих жуков.
Сады, любил я вас. И вы меня любили
И пели подо мной из всех последних сил,
Пока я в ледяном автомобиле
Себя по берегу, смутнея, уносил.
VIII, 2011
СМЕРТЬ АХИЛЛА
Блажен, кто пал, как юноша-Ахилл
Прекрасный, мощный, смелый, величавый…
В. К. Кюхельбекер “19 октября 1837 года” (1838)
Ты воздуха спихни доху —
Пускай на Шлях сползает с Воза
И броненосная стрекóза
В твою вонзается требуху;
Пускай — безуханна, как на духу —
Чадит во мху ночная роза
И одногрудая стервоза
Слез роняет шелуху!
Пускай собаки едят твой пах,
Пускай на губах взбухает мыло…
…Тьма-голубушка-кобыла —
С утра весь берег ею пах:
Всё что было, всё что сплыло,
В ночных нагнило черепах.
Звезда тебе растет из паха —
Тебя нагнала черепаха!
IX, 2011
* * *
Под жиром солнечным река, как полотно
Пилы изогнутой, что вздрагивает óстро.
Не то ли музыка, что в ней дрожит темно,
Не то ли музыка, что слушаем мы с мóста,
Когда прощаемся с почти ушедшим днем?
Да, это музыка, закованная в нем.
Да, это музыка, что нам еще слышна,
Пока горят глаза последних рыб бессонных,
И эта музыка, в затопленных кессонах,
Навеки с нами будет, дотемна.
IX, 2011
ИЗ ПОЕЗДА, два стихотворения
1. В СТЕПЯХ БАВАРИИ ПОДГОРНОЙ
…в степях баварии подгорной
где облако вечернее ползет пыля
и задевает о поля
трубою свернуто военною ль подзорной
из раструба искрóю ало-черной
подшерсток перелесков опаля —
там избегая изгибается земля…
…труба на западе а на востоке лира
в степных аллеях темные дубы…
и каменных овец мрачнеющие лбы
и все томительное совершенство мира
сейчас взовьется как полито с пыра
вколотится в воротные столбы
и общей не уйдет судьбы!
VII, IX, 2011
2. ЧЕМ БЛИЖЕ К СЕВЕРУ
Чем ближе к северу, тем тишина яснее,
Тем треугольней бледная вода,
И искры звонкие в небесном самосее,
Как тыщи зябликов, летящих не туда.
Чем ближе к северу, тем плечи серебрее
У ив, глядящихся в пустые зеркала —
Тем ближе к острову, где дуб Гипербореи
Скалу последнюю опутал в два ствола.
Чем ближе к северу, тем зябче рты свирели
У губ закушенных, сочащих белый йод,
И пальцы бедные дрожат, засеверели,
На скользких дырочках, откуда смерть поет.
IX, 2011
ОСЕНЬ ВО ФРАНКФУРТЕ 2011
на дырявых облачках подбрюшья сизым чем-то запачканы
на корявых каблучках девушка идет с собачками
в направлении зари — как диана но подпоясанней —
под разрезные фонари лип и тополей и ясеней
а ей навстречу от реки шажками злыми и короткими
бегут стальные старики тряся железными бородками
в мехах а дрожит аккордеон косит цыганскими курсивами
так кто ж тут меж нами актеон меж стариками некрасивыми
X, 2011
МЕТРО
Пахнет снова детским потом
В тесных улицах метро
И за каждым поворотом
Электричество мертво,
И на вихре криворотом
Из небесной пустоты
Опускается к воротам
Ангел чистый — это ты,
А из тьмы, что век не тает,
Из подземного дранья,
К тем воротам возлетает
Грязный ангел — это я.
Х, 2011
ОСЕНЬ/ЗИМА 2011
Сколько бы ни было райского снега
На парусах молодого моста
Хлопают в липе гладкие крылья
Птичьи, воды и ее
Птицы в дожде остаются сухими
Встав на крыло и утратив объем
Как обучали в Óсоáвиахúме
В полунелетном тридцать четвертом году
Сколько ни падает райского снега
И затекает огнем на мостах
Птицы в окне остаются глухими
Ветер потерт на прожженных местах
Рыбы в воде остаются сырыми
Встав на перо и удвоив глаза
Снова зима занимается ими
Снова огонь занимается за
Снова взлетают бензинные осы
В белое небо где едет гроза
Осы Всевобуча в Óсоáвиахúме
В бело-небесном рыдающем льду
XII, 2011