Вот так да!

Не далее как вчера я отправил письмо в одно американское учреждение. Мне, видите ли, возмечталось получить с американского государства некую толику налогов, неправомерно удержанных этим государством с моей прошлогодней профессорской зарплаты. Американское государство прекрасно знало, что удерживать их не должно, и даже провело со мной предварительную беседу, в которой обо всем расспросило и записало для памяти, но потом, конечно, не удержалось и удержало, поскольку у него, у государства американского, такая манера, и, между прочим, не только насчет налогов, — сначала хапнуть сколько можно, а потом заставить попросить, чтоб вернули. Ну, мы попросили. Заполнили с помощью хитрой программы тыщу всяких клеточек и граф, сунули в конверт и вчера, значит, послали.

А сегодня по адресу, по какому послали, в городе Остине, штат Техас, влетел самолет. Небольшой, но все-таки.

Самолетом рулил Джозеф А. Сток (? — Stack) III, пятидесяти трех лет. Поссорился с учреждением, именуемым IRS (Internal Revenue Service — это часть налоговой службы), и влетел в него. Предварительно поджег собственный домик в окрестностяк Остина (с женой и дочкой внутри, которых, правда, вытащили пожарные) и оставив в Интернете обращение к проклятому учреждению: «take my pound of flesh and sleep well», что в переводе с языка Шекспира означает: «Подавитесь, пархатые!» И полетел.

Т. е. сначала, конечно, написал, потом поджег, а потом уже полетел.

Теперь здание по адресу, который я вчера надписывал, горит и грозит обрушиться.

И что теперь будет с моим письмом, полным заполненных клеточек и граф? Куда оно попадет? НА ПЕПЕЛИЩЕ?

И когда теперь, спрашивается, я получу свое незаконно удержанное?

Дополнение

к записи о современной литературофобии (а ни в коем случае не о присуждении кому-то каких-то премий):

под этой статьей мог бы подписаться почти безоговорочно (если бы знал позитивную программу автора: бывает, что согласишься с кем-нибудь в том, что не нравится, а потом как выяснится, чтó ему нравится, и расхочется с ним соглашаться в чем бы то ни было).

Единственное, что в любом случае хотел бы оговорить: одну книгу Светланы Василенко я читал («Дурочку») — и это, на мой вкус, хорошая книга, написанная хорошей прозой.

Это я так — чтобы жизнь не казалась слишком простой.

Понимающим по-немецки и вообще понимающим:

Великий немецкий вратарь Оливер Кан читает и интерпретирует стихотворение великого немецкого поэта Райнера Марии Рильке «Пантера»:

По поводу Ульяны Гамаюн

…И дело вовсе не в Ульяне Гамаюн, и не в том, кто она и существует ли она вообще (некоторые сомневаются), и даже не в оценке ее личных талантов. И уж, конечно, не в том, «кому чего дали» или «не дали».

А дело в лишнем подтверждении того обстоятельства, что «содержанием эпохи» является, по сути, нерассуждающая враждебность к литературе как таковой.

«Как, в наше прекрасное время, время улицких, прилепиных, сенчиных, время реванша советских представлений о литературе, кто-то молодой еще пытается заняться пластикой, старается выстроить фразу, написать хорошо за пределами качественных представлений редактора заводской многотиражки 70-х гг., в которой мы уже, казалось, воспитали не все молодое поколение, конечно, — но ту его часть, которая хочет «иметь успех»? — в сущности, вот в чем подспудная суть возмущения. Награждать Ульяну Гамаюн, какова и кто бы она ни была, просто-напросто непедагогично.

Павел Зальцман

Спасибо Игорю Лощилову loshch: сайт, посвященный художнику Павлу Зальцману. Художник известный и замечательный, с литературными его сочинениями столкнулся только сейчас.

Раздел «Литература«.

Начал читать стихи: сначала то, что называется «стихи художника» — непроговоренные слова в попытке изображения. Потом вдруг — стихотворение «Щенки»:

Щенки

Последний свет зари потух.
Шумит тростник. Зажглась звезда.
Ползет змея. Журчит вода.
Проходит ночь. Запел петух.

Ветер треплет красный флаг.
Птицы прыгают в ветвях.
Тихо выросли сады
Из тумана, из воды.

Камни бросились стремглав
Через листья, через травы
И исчезли, миновав
Рвы, овраги и канавы.

Я им кричу, глотая воду.
Они летят за красный мыс.
Я утомился, я присяду,
Я весь поник, мой хвост повис.

В песке растаяла вода.
Трава в воде. Скользит змея.
Синеет дождь. Горит земля.
Передвигаются суда.

1936 г.

«Тихо выросли сады / Из тумана, из воды.» — это уже другое дело. Я решил, что это типичный случай «отдельностоящего стихотворения» и приготовился уже было забрать его в соответствующу рубрику, но тут-то оно пошло косяком (и я из тех, кто выбирает сети!):

Псалом II

Какой-то странный человек
Был пастухом своих калек.
Он запускает их с горы,
Они катятся как шары.
Потом кладет их под горой
В мешок глубокий и сырой.
Там, в сокровенной темноте,
Они лежат уже не те.

22 августа 1940 г.,
поезд из Бернгардовки в Ленинград

Апокалипсис

Четыре юноши летят,
У них желтеют лица.
И эти юноши хотят,
Хотят – остановиться.

Первый юноша – война,
Его дырявят раны.
Второй несет мешок пшена,
Да и тот – драный.

Третий юноша – бандит,
Он без руки, но с палкой.
Четвертый юноша убит,
И он не самый жалкий.

Весна 1943 г., в дождь, по дороге с базара
Читать далее

Петр был не тронален

Предыдущей записи вдогонку:

«Это мой Петропавловский вальс, — объявил он. — Я люблю Петропавловку, я, наверное, татуирован Петропавловкой, потому что она не трональна, а вот улица Росси — трональна, — непонятное поначалу слово «трональна» музыкант почти пел. — …Петр был не тронален… Все думают, что царь — это… — и под пальцами музыканта зловеще загремели аккорды государственного гимна, — а Петр был велик, как величественна осень… Какая власть, такая и музыка… Сегодня в музыке нет романтизма…»

Это говорит Олег Каравайчук. Ссылки не даю, потому что запись у varven а) подзамочная, б) без ссылок на источники. Там еще много всякого зернистого есть, это, вероятно, расшифровка какого-то фильма о нем. Кто дружен, пусть сходит.

Но какая замечательная фраза (если ее немного усовершенствовать), просто на зависть:

Петр был велик, как осень.

Такой урожденный авангардист. А музыка — я, конечно, не специалист и ни в коем случае и не претендую, это просто ощущение: предавангардная.

Да, насчет наволочки: там говорится о желтом вязаном мешке с узором в форме фортепьянной клавиатуры.

Человек с пакетом на голове

Вот только так и надо, с пакетом на голове:

Кстати, если кому надо, то по этой ссылке можно скачать две пластинки Олега Каравайчука. И ролик там довольно сногсшибательный, с объяснениями насчет разной музыки.

Фразы дня

Не из «Ленты.ру» как обычно, хотя и там, как всегда, много претендентов, один заголовок «В Москве резко выросло количество ушастых сов» чего стоит!.

А из скромной (но вполне добропорядочной и познавательной — рекомендую) статьи Ларисы Вивиановны Итиной, дочери сибирского писателя Вивиана Итина. Статья, скорее, краткая биография, напечатана в американском журнале «Вестник» еще в 2004 году. Я же наткнулся на нее сегодня, в связи с исследованием Игоря Петрова labas по поводу Глеба Травина, якобы объехавшего в 30-х гг. СССР на велосипеде. Я пошел по ссылке на Вивиана Итина, поскольку помнил о нем что-то из читанных в детстве воспоминаний Леонида Мартынова, попал на вышеупомянутую статью, о чем нисколько не жалею.

Итак:

Фраза номер 1: «На этом съезде Вивиан Азарьевич получил приглашение от управляющего Якутским отделением Комсеверпути Лежава-Мюрата принять участие в предстоящем колымском рейсе

Управляющий Якутским отделением Комсеверпути Лежава-Мюрат! Валерий Исаакович, между прочим, если кто не знает!

И фраза номер 2: «За несколько дней до ареста отца я зашла, как обычно, в его кабинет. Он лежал на своей узкой железной кровати и смотрел на крышку коробки с папиросами «Казбек». Там была нарисована азбука перестукивания в тюрьме. Совершенно неожиданно для меня отец начал рассуждать вслух: «Я бы к ним не присоединился, если бы они не дали все права евреям…»

Последнее требует комментария. Википедия сообщает, что Вивиан Итин родился 7 января 1894 года (26 декабря 1893 года по старому стилю) в православной семье в Уфе. «В православной семье» — это интересная формулировка.

Дочь, уже очень пожилая на момент публикации женщина, проживавшая в Северной Каролине, подробно рассказывает о родственниках по материнской линии, вольноотпущенных крепостных и купцах («Внешне Иван Игнатьевич был «настоящий русский богатырь»»), а насчет Азария Итина, дедушки с отцовской стороны замечает лишь: «А. А. Итин был известным в Уфе адвокатом, имел печатные труды, перед революцией получил дворянское звание».

Впрочем, может быть, Вивиан Азарьевич имел в виду японскую разведку.

ДОПОЛНЕНИЕ 1. Конечно, скорее всего, он на самом деле имел в виду членство в какой-нибудь небольшевистской партии, которое не указал в анкетах и скрыл при партчистках. И опасался разоблачения. И тренировался в даче признательных показаний.

ДОПОЛНЕНИЕ 2. А вот чего я не знал: Вивиан — святцевое имя, оказывается. «Вивиан (лат.) – живой, живучий. В русских святцах только мужское имя, на Западе встречается как женское».

Библиографическая служба НКХ сообщает

OPENSPACE.RU

Михаил Айзенберг: возможность высказывания

После отчаянияПосле отчаяния

Отчаяние не итог, а инструмент, точнее — инструментальное состояние, может быть, наиболее продуктивное для современного автора

Дальше ›

Отдельно, от себя, хочу обратить внимание на переданный Михаилом Натановичем безыменный разговор:

— Как вы не можете уразуметь, что советский человек бездарен вовсе не индивидуально, но антропологически: по самой своей природе, по определению?
— Так что ж мне теперь — повеситься, что ли?
— Да, отчасти и повеситься.

Это в принципе то, о чем я твержу уже четверть века.

Надо отчасти повеситься. И только после этого имеет смысл разговаривать.

Пойду выпрашивать вторым эпиграфом к моей уже почти полностью составленной (остается только статья об Илье Риссенберге, которой я сейчас занимаюсь) книге статей о поэзии.

Стихи как таковые

Алфавит в произвольном порядке № 12: «С»

Сергей Стратановский

А интересно, приходило ли уже кому-нибудь в голову, что Сергей Георгиевич Стратановский — сводный брат русского Геродота?