К столетию Н. Н. Носова

Если уж действительно выбирать из предлагаемых нашему вниманию Цветика, Незнайки и мадмуазель Самоцветик, то сомнений никаких не будет: лучшие стихи из трех перечисленных — у Незнайки. Лучшие, потому что только они — стихи.

Поэт Цветик — явный советский стихотворец, гражданственный поэт в рамках дозволенного и оплаченного, излагатель мыслиев и чувствий. Тяжелое тщеславное нудло с наклонностью к склоке и доносу.

Поэтесса Самоцветик — искренняя девушка в очечках и с чистой и ранимой душой. Может и дать под шампанское с грильяжем, но только главному редактору чего-нибудь или завотделом культуры обкома ВЛКСМ.

Незнайка — из них единственный, кто слышит музыку.

Вниманию жителей г. Берлина среди читателей этого журнала

В воскресенье 14 декабря в 17:00

в Большом зале берлинского Дома литературы по адресу Fasanenstraße 23

состоится вручение премии им. Ивана Тургенева «за выдающиеся достижения в художественном переводе русской литературы»

Петеру Урбану.

И Ваш корреспондент будет там и зачитает отрывки из похвального слова, которое в полном виде и на обоих языках вы найдете в неземной красоты буклете, выпущенном по этому поводу.

Впрочем, буклет можете и не искать — вот оно:

ПЕТЕР УРБАН, ПОГОНЩИК СТОЛОВ

1.

Больше всего Петер Урбан напоминает (чисто внешне, конечно) не знаменитого немецкого литератора (каковым, несомненно, является), а русского мастерового, уютно усевшегося нога на ногу на чурбачке и смолящего цигарку, покачивая верхней ногой.

Это он так сидит на ярмарочном стенде издательства «Фриденауэр Прессе» — когда во Франкфурте книжная ярмарка. Остальное же время Петер Урбан живет практически в лесу, на маленьком хуторе в местности под названием Фогельсберг, Птичья гора, но колесу отнюдь не молится, а безостановочно переводит.

Перевел, кажется, всего Чехова (и продолжает переводить: сейчас готовится полное собрание сочинений — первое полное собрание сочинений Чехова за пределами России). Перевел «Героя нашего времени». «Горе от ума» перевел. Тургенева. Островского, Гончарова, Бабеля… Практически всю прозу Пушкина. Большую часть Хлебникова. Всего, кажется, Хармса. «Москву—Петушки», наконец! Хочется сказать: всё перевел!

Нет, всё не перевел, но намерен. Читать далее

Тамбовский слон тебе товарищ

Вот увидите, любезные друзья мои космополиты, вот попомните мое слово: где-нибудь в непроходимых дебрях Тамбовского леса обнаружится еще скелет первого в мире слона. А то и сам он, живехонький, размером с небольшую собаку, весело помахивающий ушами — карликовый, кроликовый тамбовский слон!

Ольга Мартынова

Чвирик-Айболит

(из книги «Стихи о Чвирике и Чвирке»)

За больную звериную лапу
И за римского папу.

А. А. Блок «Болотный попик»

За лягушью лапку
Мушки-козявки
Принесли мне латку
Целебной травки.

А лапку лягушью
Козявки-мушки
Рисуют тушью
На яйце кукушки.

Больная лапка,
Травка-ворожейка,
Римская папка –
Рецепты подшей-ка!

Медовую липу,
Медвежью лапу,
Лунную лупу
И Тихую Сапу –

Всех вылечит неведомая сила
Потому что Чвирка так просила:
За больную звериную лапу
И за римского папу
.

Небольшие романы — 35

О ГЕОМЕТРИИ ВЕЩЕСТВ И СУЩЕСТВ

Олегу Панфилу

Снег (идущий, конечно, а не лежащий вдоль поребриков и под стеной зоопарка в виде мертвых серых собак) всегда имеет объем: высоту, ширину и глубину. Снаружи четырех- (на заворотах трех-)гранный, изнутри шарообразный. Снег бывает белый, желтый и зеленый.

У дождя только два измерения: куда (и откуда) ни глянь, он всегда перед тобой: из-под (не с!) неба свисает сеть той или иной плотности и ячеистости, эта сеть поворачивается вместе с твоими глазами и норовит задеть по носу скользким и холодным. Дождь бывает фиолетовый, бывает и черный.

Когда дождь весь упал и расползся, в воздухе остается воздух, и у воздуха только одно измерение — длина. В сущности, воздух — это сверкающее (внутрь или наружу) копье, летящее прямо в тебя.

В точку.

Ольга Мартынова

ЧВИРКА ИЩЕТ ЛАЗЕЙКУ ОТСЮДА

(из книги «Стихи о Чвирике и Чвирке»)

То-то и топь и поляна теперь так пёстро раскрыты –
отданы ветра брякушкам.

То-то листьям не прядать от ветра, а выть неподвижно,
то-то так выступил свет и так ловок.
Тропа потопила топот,
Распускает свет серую пряжу тумана,
мотает в красный клубок.
Чешется ветер о ствол.

То-то летит можжевельник по сизому небу,
трещит электрический ветер и – шлеп – электроны на сквозняке,
то-то всё тихо.

А вот и не то, говорит кто-то,
тихий свет низко ползет под кустами черники,
боится, что кто-то его обнаружит.

Ольга Мартынова

ЧВИРКА БОИТСЯ

(из книги «Стихи о Чвирике и Чвирке»)

Вот и лето улетело
на внезапном помеле,
съело нижний свет и село
миской ягод на столе.

Страшно фонарю качаться
и полосаты вечера,
а речке-млечке замедляться,
а роще-гречке спать пора.

Очень тонкие колечки,
ветра жабры-поплавки
выдыхает роща. Осень
греет пальцы у реки.

Вымя вымыла корова,
прогулявшись по реке,
съела слово, съела слева,
съела куст на пауке.

Сохнет кошка со двора
в дустном облаке сортира.
В белой шапочке сатира
Анти-Чвирик: та-ра-ра.

Радости скобарства

В этой книге впервые публикуется как проза, так и поэтическое наследие автора. Писатель, стоящий особняком в русской литературной среде 20-х годов ХХ века, не боялся обособленности: внутреннее пространство и воображаемый мир были для него важнее внешнего признания и атрибутов успешной жизни.

М.:Эксмо, 2008. Пер. 608 стр. Серия «Русская классика ХХ века»

Каталог берлинского книжного магазина «Геликон» принесла сегодня почта.

Кто же был этот автор, впервые опубликованный издательством «Эксмо» в 2008 г.? Погодите заглядывать под загиб, попробуйте догадаться.
Читать далее

В ПАВЛОВСКОМ ПАРКЕ — ВЫХОДЯ

как в оплетенные бутыли
в деревья розлили луну
а чуть оглянешься — не ты ли
скользишь перекошенный по дну?

и свет сквозь ветки заголенный
и ветер в дереве пустом
и вечер белый и зеленый
и скрип и шорох и стук и стон

XII, 2008

В ДЕКАБРЕ ПОПОЛУДНИ

будто ниоткуда вынутый
через тлеющий прожог
в смутной линзе опрокинутый
появляется снежок

подпускает пара чуточку
в бело-черный фейерверк
распускает парашюточку
и спускается наверх

в небо ветхое господнее
а под тем еще одно
под исподним подысподнее
а под ним еще — свободнее
и светлее и безводнее
и — последнее оно.

XII, 2008