Интервью из журнала «Воздух» (1,2010)

Номер этот откроют на Литкарте еще очень не скоро (там еще и предыдущий, кажется, не открыт), и я позволю себе выставить беседу со мной, там опубликованную. Поскольку есть интересующиеся на ее счет, причем в районах земного шара, куда журнал «Воздух» доходит редко.

Вопросы задавала Линор Горалик.

1. Однажды (“Новое литературное обозрение” №66, 2004 , “Сопротивлению ходу времени”, беседа с Валерием Шубинским) Вы сказали, что каждый Ваш новый роман, каждая новая пьеса — это не просто другой текст, а «немножко другая литература». Как это устроено со стихами (здесь ведь точка перехода оказывается куда менее четкой)? Есть ли ощущение периодов начавшихся и закончившихся, переломных моментов, после которых начинало писаться иначе, — может быть, незаметных читателю или критику, но известных Вам самому?
Читать далее

Страшные люди-офтопики

Как известно постоянным читателям этого журнала, ваш корреспондент большой поклонник новостного ресурса Лента.ру. Ресурс этот успешно заменяет вашему корреспонденту телевидение, радио и газеты как на русском, так и на немецком языке, а помимо того время от времени радует отборной прозой, исправно попадающей в нашу антологию «Фраза дня«.

И всё бы меня устраивало, но тут завелся на Ленте.ру приблудный какой-то раздел под странным названием «Офтопик» — в названии этом, если я ничего не путаю, как-то довольно явно (и несколько постыдно) недостает одного ферта, если имеется в виду английское выражение off topic. А если не имеется, то тогда, вероятно, следует этот раздел так понимать, что пишут в нем офтопые люди-офтопики. Как бы такая профессия — человек, пишущий о том, чего не понимает: офтопик. Непонятно только, зачем это умножение обозначений, есть же уже хорошее русское слово «журналист».

Я, честно говоря, довольно долго удерживался от реакций — ну, пишут и пусть себе пишут, мало ли кто чего пишет, на то и свобода! Но как-то меня сегодня совсем неприятно поразил офтопик по имени Александр Поливанов, чрезвычайно ядовито заклеймивший стихи, произносимые в московском метро, а названием «… От меня вам балалайка» намекнувший на любимую книгу. Да и подзаголовочек поставлен простой и ясный:

Московские поэты написали чудовищные стихи о метро

Боже мой, какое преступление!

Речь идет о членах Союза писателей Москвы, решивших поздравить метрополитен с 75-летием. Ожидать от членов этого союза (да и любого другого, в принципе) ничего особенного не приходится — пишут как умеют. Если верить Александру Поливанову, записавшему со слуха по трансляции, то пишут примерно так:

Бижутерия столицы
Нити разноцветных бус
Чтоб померить их спуститься
Надо в храм подземных муз

Здесь тепло светло и сухо
Красота ходи глазей
Тра-та-та ласкает ухо
Поезд с выходом в музей

Сила сводов толща стен
Это метрополитен

Ну хорошо, посмеялись и забыли, крутим дальше колесо. Но интересно, с точки зрения каких представлений о стихосложении критикует несчастных поэтов продвинутый журналист Ленты.ру:

Поэтам, которые написали стихотворения о метрополитене, почести, к счастью, не светят. К счастью, потому что за такие стихи нужно не награждать, а законодательно запрещать публиковаться.

Поэты как будто забыли, что до них уже было два века великой русской поэзии, и что словосочетания типа «храм подземных муз» звучат немного старомодно. Рифмы «сухо-ухо», «он-Аполлон» и «одна-она» больше подходят для опусов Незнайки, а не для стихотворений членов какого бы то ни было союза писателей.

Вот что я бы сказал Александру Поливанову, и не потому что хочу его уязвить или обидеть — а совсем напротив, будучи искренним поклонником его спортивных репортажей (как, например, сегодняшнего, с матча Дания — Россия, к которому мы еще вернемся), — сказал бы, если бы существовала небольшая надежда, что мое мнение, мнение скромного русского поэта и даже не члена ни одного на свете Союза писателей, не говоря уже о разнообразных Пен-клубах, поможет ему одуматься и вернуться к темам, в которых его компетентность не вызывает особых сомнений:

Стихи, сочиненные бедными московскими Цветиками и Семицветиками могут быть сколь угодно ужасны, смешны и даже отвратительны, но представления г-на Поливанова о «технике стиха», как он это называет, являются, между нами, пасторскими дочками, довольно-таки дремучими. Особенно будучи выражены с таким установочным апломбом. Идея, что какие-то рифмы могут быть сами по себе негодны, является совершенно обывательской чушью. Хороша рифма или плоха, зависит только от стихотворения, в которое она попадает, от того, какую функцию она выполняет в этом стихотворении и как участвует в его общем звучании. Перечисленные рифмы ну ровно ничем не плохи, любая из них вполне могла бы поучаствовать в самых прекрасных стихах, написанных сегодня или завтра, а Незнайка, кстати говоря, очень хороший поэт, на зависть просто — мы уже об этом как-то беседовали на этом экране.

Я бы, честно говоря, никакому поэту не стал бы запрещать публиковаться и даже предлагать такое посовестился бы, хотя бы и в шутку, но вот писать о стихах на таком уровне… велико искушение… нет, пускай пишут, коли охота прослыть офтопиками.

Время от времени я сталкиваюсь с таким, мягко говоря, итээровским отношением к техническим средствам стиха, больше всего похожим на какие-то простонародные суеверия. Вот недавно, например, один человек спросил меня, не кажется ли мне рифма «Ленинграде — бляди» (из гениального стихотворения Александра Ривина) кощунственной: «Знаете, что-то должно быть в человеке, чтобы рифмовать название города с блядью…» У этого человека еще более дикие представления о стихах и их технических средствах, чем у Александра Поливанова, но ему хотя бы простительно: он, кажется, пародист типа как в «Литгазете» когда-то Александр Иванов или что-то в этом же роде.

А Поливанов — прекрасный, зажигательный спортивный комментатор и даже знает по-шведски, как мы сегодня узнали из блистательного онлайн-репортажа о матче Дания-Россия на чемпионате мира по хоккею (Ура, мы выйграли, выйграли, мы всегда выграём!, тьфу-тьфу, не сглазить бы).

Счастье — это когда занимаешься не просто чем хочешь, а чем хочешь и к тому же можешь. Я бы пожелал Александру Поливанову только счастья. И поздравил бы его и всех нас с прекрасной победой над хоккеистами из страны-тюрьмы.

P. S. Надеюсь, не надо подчеркивать, что я вступился не за московских поэтов, а за русские рифмы. Потому что московские поэты мне никто, а русские рифмы — друзья.

Надеюсь также, что меня не забанят на Ленте.ру за мою искренность.

P. P. S. Да, совсем забыл: и не два века, а три, три!!! Еще и век утаранили у великой русской поэзии!

Читающим по-немецки: JURJEWS KLASSIKER

Колонка № 38: Об Иоганне Петере Гебеле, одном из самых странных немецких классиков, прославившемся сборником стихов на алеманнском диалекте и прозой из крестьянского календаря. В России Гебель если и известен, то только благодаря переводу Жуковским его «Овсяного киселя«. Насчет стихов на диалекте сказать ничего не могу, диалектальные немецкие литературы — вещь хитрая, а новеллы из календаря (они написаны на литературном немецком) бывает, что крышу сносят — такое добродушное безумие сквозит из них:

…Ибо когда выехал он <ну, один доктор, на ослике, чтобы дальнейшее было понятнее> из великого града Мадрида, у животинки у его, на теплом-то воздухе и при обильном питании, так обильно отрастать стали волосы, что ему по местному обычаю пришлось взять с собою двух куафёров, которые тоже ехали верхами, и когда ввечеру они приехали на постоялый двор, куафёры стали брить животинку. Но поеликуу и сами они были не простые мужики и должны были трудиться всю ночь, пока животинка не будет намылена, побрита и натерта лавандовым маслом, то каждый из них для собственной своей животинки взял с собою по два куафёра, и те тоже ехали верхами, и таковые также… А утром доктор с изумлением и испугом увидал с пиренейской горы, как все новые куафёры выезжают из городских ворот Мадрида…

(из новеллы «»Два помощника домашнего друга»)

День посылок с родины

Позвонили в дверь, я нажал на кнопку и вышел встречать почту. По ступенькам через три на четвертую подпрыгивал молодой человек типа мальчуган под полечку стриженный, а на руках у него на манер адъютантского полотенца лежал бурый пакет, перевязанный незабвенным и единственным в мире шпагатиком.

«Здрасьте, — с легким уральским выговором сказал молодой человек, допрыгавшись до нашей площадки. — Посылка с родины!» Перекинул пакет с рук на руки и упрыгал вниз, даже расписаться не попросил.

Это пришла посылка с номерами журнала «Воздух» № 1, 2010.

Нижеследуют многие спасибо.

Первое — отправителям Павлу и Эльвире Жагунам. За доброту и любезность. И, конечно, за книги Павла Жагуна, которые я еще буду читать.

— Признайтесь, Павел, мальчуган-то прямо из Москвы пешочком припрыгал? Это такая «Росавиапочта»?

Второе спасибо Дмитрию Кузьмину, который всё придумал и организовал.

Третье спасибо, разделяющееся на восемь отдельных благодарностей (как боеголовки у баллистической ракеты), — в порядке следования: Игорю Булатовскому, Василию Бородину, Анастасии Афанасьевой, Марии Галиной, Аркадию Штыпелю, Татьяне Нешумовой (Таня, Вы будете смеяться, на Ваша книжка пришла тоже сегодня — очевидно, сегодня день посылок с родины!), Фаине Гримберг и Геннадию Каневскому. Вы все написали обо мне так, что будь я завистливым человеком, то стал бы себе завидовать. Но я человек не завистливый, поэтому просто буду о сказанном думать.

И последнее, особое спасибо — Линор Горалик за вопросы. Редко когда приходится сталкиваться с такими правильными, осмысленными и интересными (по крайней мере, для отвечающего, но надеюсь, что и не только) вопросами. Над некоторыми мне пришлось долго и с наслаждением думать, и в результате этого интервью не знаю как читатель, а я точно узнал много интересного — о себе и не только о себе.

Когда этот номер «Воздуха» откроют на «Литкарте», я, конечно, дам все необходимые ссылки, но сейчас, по первом прочтении, мне просто захотелось сказать все эти спасибо.

Читающим по-немецки

В завтрашней «Frankfurter Rundschau» рецензия Ольги Мартыновой на книгу очерков английской журналистки Сьюзен Ричардс «Lost and Found in Russia».

* * *

Что будет музыкой в аду?
Пила в разветвьях голотелых
И колоченье оголтелых
Косилок на холостом ходу?

Что будет золотом в аду?
Ветчины узкие магнолий?
А злотым медным — не стегно ли
Медведки, вытомленной во льду?

Что будет пóтом в полом сне?
Что будет Тютчевым и морем?
Что — истомлением, что — горем?
И что потóм, куда и мне..?

V, 2010

Ольга Мартынова

СТИХИ ИЗ РОМАНА О ДЕРЕВЬЯХ

— Знаешь светополосу,
Заплутавшую в лесу?
— Знаю, это дышит плесень
У гнилушки на носу.

— Знаешь лесотемноту,
Растворенную в свету?
— Знаю, это синий лесень
Набирает высоту.

Солнце зреет не дозреет,
Месяц бреет звездный луг,
Синий лесень гордо реет,
Подбирает злакитук,
Только рыбки меж садками
Спрятавшиеся не молчат,
А друг другу плавниками
Неприятности кричат:

— Знаешь светополосу,
Заплутавшую в лесу?
— Нет ее, теперь там плесень
У гнилушки на носу.

— Знаешь лесотемноту,
Растворенную в свету?
— Это страшный синий лесень
Набирает высоту.

Обстоятельства времен — 1

ПРОГНОЗ ПОГОДЫ

Лето будет пронзительно-ясное. Розовые и белые пирамидки каштанов станут светиться: выдыхать светящийся пар. Трава окажется влажно-блистающей, заостренной, голубизна неба — глубокой как никогда. Купы бульваров — будто кипы только что снятых свежезеленых шкур — будут капать бело-прозрачной ослепительной кровью. Но на термометре будет ноль. В конце июня улетят птицы, на третьей неделе июля заснут ежи. В кротовьих шубах, дрожа и поднимая плечи, пойдем мы вдоль цветения глупых растений, не умеющих отличить свет от тепла.

В августе встанут морозы ниже пяти и на всем сделается кайма из белого замерзшего порошка — на розах, на винограде и на женских волосах. И даже молнии ночных гроз будут ледяные.

(в поэму «Обстоятельства времен», в главу «Простое будущее время»)