А вот очень любопытное, с моей точки зрения, интервью Сергея Пархоменко — достаточно внятно и откровенно объясняющее некоторые механизмы российской издательской жизни. С Пархоменко я когда-то, когда я был молодым драматургом, наезжавшим два раза в год в Москву «на сессию», а он — молодым завотделом публицистики отраслевого журнала «Театр», был очень вскользь знаком, но потом с ним не сталкивался и был совершенно не в курсе его карьеры.
Я бы сказал, что это интервью подтверждает некоторые мои общие представления, подозрения и гипотезы, с этой жизнью связанные. Процесс издательской монополизации всюду приводит к созданию издательских концернов, внутри которых существуют различные и в разной степени самостоятельные редакции, издательства, серии и т. д. В Германии таких концернов три-четыре или четыре-пять, включая международно действующие «Рэндом Хауз» и «Бертельсманн». Или даже больше — но не все из них выходят в сегменты «серьезной литературы», ограничиваясь беллетристическим и документальным массовым продуктом. И этого маловато, и это приводит к существенным негативным воздействиям на «литпроцесс», даже если учесть, что в Германии сохранился еще достаточно широкий слой «средних издательств», а именно они и транспортируют «литературную литературу в пределах читаемости», т. е. приличного качества литературу для образованного класса, и очень много маленьких и мельчайших издательств, обеспечивающих «питательный планктон» и существование малых жанров, в первую очередь поэзии, которую «средние издательства» печатают в очень небольших количествах.
В России же дело сейчас явно идет к тому, что скоро всё — за исключением нескольких отписочных и действительно ни на что не влияющих издательств и откровенно некоммерческого сегмента — укроется под «крыши» двух-трех книгоиздательских концернов, которые еще к тому же, как недвусмысленно показано в интервью Пархоменко, контролируют книготорговлю (насколько я понимаю, через опт).
Конечно, всякое явление определяют своим одновременным действием различные факторы, находящиеся в различных плоскостях, и я совершенно не склонен к вульгарному социологизму и экономизму. Но к невульгарному все-таки склонен: уже описанная ситуация является, так сказать, социально-экономической базой картины, описанной в знаменитой статье. Что, конечно, совершенно не исключает возможности создать внутри одного из этих концернов хорошее и даже прекрасное издательство, чего я Сергею Пархоменко и желаю, и даже уверен, что это ему удастся — человек он и всегда был толковый, а из этого интервью как-то интонационно следствует, что это качество ему удалось сохранить.
Дело прежде всего в общей тенденции к монополизации. Все-таки одно дело машиностроение, а другое — книгоиздание. Как бывший экономист думаю, что укрупнение в промышленности и сельском хозяйстве — вещь и вообще, и особенно в конкретных условиях не-обходимая и необходимая. Но к книгам это никак не относится. На месте антимонопольной службы я бы очень сильно задумался хотя бы над тем, что книготорговля должна быть законодательно ограждена от контроля со стороны издательств (и наоборот, конечно).
Хочу еще обратить внимание на то, что от двух концернов только один шаг к одному концерну, а социально-экономическое устройство Советского Союза и описывается, в сущности, в виде гигантского концерна, которому все принадлежит. И все издательства, и все книжные магатины, и все газеты с журналами.
Думаю, никто из людей в твердом уме (нынешних большевизанов в их число я никак я не включаю) такого развития не хочет.
