Статья об истории д. Рыжково в Обском Прииртышье.

В 1803 г. из волости Яланка Ямбургского (ныне город Кингиссеп) уезда в Западную Сибирь была выслана группа эстонских и финских крестьян за восстание против барона фон Унгрен Штенберга.

Речь идет, как я понимаю, о баронах фон Унгернах. Забавно, что через сто с лишним лет за сосланными крестьянами своего рода на восток переместился и «черный барон». Интересно, добирался он со своими казачками до деревни Рыжково? Сюжет, конечно, но, в целом, малоинтересный сюжет — чистая безвкусица 90-х гг., золотого века мистических истеричек и исторических мистеричек.

Меня насмешила другая фраза из этой статьи:

Первые поселенцы были этнически неоднородны: Алкенс, Вигрис, Вилюмс – латыши, Малштейн – немцы,а Юрьевы, Ивановы и Кузьмины – эстонцы. Но по документам чиновников все они числились «ингерманланцы» — по наименованию местности, из которой прибыли.

Естественно, они числились «ингерманландцами», но прежде всего они числились, конечно, лютеранами — в Российской империи люди обозначались по вероисповеданию, а не по «этнической принадлежности» (что свидетельствует об устарелости картины мира, положенной в основу самопонимания этой империи; что, в конце концов, и привело ее к катастрофе — как и Австро-Венгрию и по сходным причинам).

Но это скорее отступление, а действительно (для меня) забавная вещь — насчет «эстонцев-Юрьевых».

Как известно будущим специалистам по жизни и творчеству вашего корреспондента, дед его по отцу, Юлий Абрамович Юрьев (псевдоним, говорят, выбран в одесском подполье году в 18-м или 19-м и оставлен, по тогдашней моде «профессиональных революционеров», в качестве гражданской фамилии) был в тридцать восьмом, что ли, году, осýжден тройкой в качестве эстонского шпиона. Я его лично видел один раз в жизни (отец с матерью были давно в разводе) — шаркающей по темному коридору фигурой в обвисшей полосатой пижаме; светящийся в коммунальной полутьме огромный белый шар мелкопрозрачной шевелюры. Но история о его эстонском шпионстве передавалась со следующим обоснованием: Юрьев — это Тарту, Тарту — это в Эстонии; значит — эстонский шпион.

А оказывается, Юрьевы вообще эстонцы, подумала тройка, вероятно, отбывавшая свои каторжные срока в Омском Прииртышье.

Тут у нас во Франкфурте, пишет местный выпуск газеты «Бильд» (здесь для читающих по-немецки), на этих выходных состоялось — точнее, не до конца состоялось — инсценированное чтение любимой и популярной в немецком народе эпопеи «Москва — Петушки». Немного по Хармсу оно не состоялось, тоже очень любимому немецким народом.

Наскоро перевожу из газеты:

В программе «Москва — Петушки». 80 зрителей в «боксе» (студийная сцена франкфуртского гортеатра) предвкушают встречу со звездами театра, кино и телевидения (не называю — вы их все равно не знаете). Они сидят на металлических стульях и страшно серьезно (если калькой с немецкого: «с пивной серьезностью», bierernst) смотрят на публику. А потом берутся за бутылки и наполняют стаканы. Но вместо воды в буылках на этот раз действительно водка! Артисты действительно всерьез отнеслись к своему тексту!

Тут смешное одно существо пишет в смешной одной газете про Лосева-покойника-Льва, а на самом деле больше про Бродского-покойника-Иосифа (в смысле, не про Алексея и Исаака).

Это, конечно, совершенно неважно, чего оно там пишет и обсуждать не приходится, но там цитируется высказывание Бродского, которого я что-то не припоминаю:

Я многие стихи Бродского тоже люблю. Но самые достойные стихи не оправдывают недостойных поступков. А он оскорбил нас, шестидесятников, заявив, что мы бросали камни только в разрешенном направлении.

Действительно так хорошо сказал или знает кошка, чье мясо съела?

Я высказываниями Бродского особо никогда не интересовался, потому что он их много навысказывал всяких по всем существенным и несущественным поводам, что в его ситуации и понятно — ходют вечно всякие и задают очень глупые вопросы, и смысла в ответах поэтому часто очень немного, хотя иногда случайно бывает и очень зернисто; к тому же и т. н. » Большой книги интервью» у нас дома нету и я ее никогда не читал, а так, слегка пролистывал, так что позволю себе спросить знатоков и любителей «рукотворного идола» (оттуда же — интересно, как милый старичок представляет себе нерукотворных идолов; впрочем, не очень и интересно):

знает кто-нибудь непосредственный источник этой чеканной формулировки насчет бросания камней.

Думаю, она бы мне пригодилась в эпиграфы и цитаты, но не ссылаться же на камнеметателя в разрешенном направлении. Я себе представляю это в виде своего рода кегельбана: выходят там Евтушенки разные, Вознесенские и прочие Окуджавы к дорожкам каждый к своей и ну давай камнями кидаться по консервным банкам; когда одну-другую собьют — публика рукоплещет, с почетной трибуны начальство слегка укоризненно сдвигает ладоши, но в целом тоже приветствует, Би-Би-Си, обратное дело, передает…

По-моему, очень даже точная получается картина… маслом.

ДОПОЛНЕНИЕ:
Спасибо всем, источник почти мгновенно нашелся: «Диалоги» Соломона Волкова: http://bookz.ru/authors/volkov-solomon/wolkow/page-28-wolkow.html

В контексте высказывание, конечно, несколько суженное и на несколько необязательно-кухонном уровне, но, думаю, в расширенном смысле, без «секретарей из ЦК», дававших «чувакам» наколки, может быть осмысленно использовано. Дело, конечно, (для меня) не в ЦК никаком, а в самой природе «разрешенной советской оппозиционности» в ее шестидесятническом изводе.

Навстречу матчу сборных Германии и России — гениальная статья Тино Кюнцеля в известной постоянным читателям этого журнала газете «Дер Тагесшпигель». Только ли о футболе?

«Sogar Guus Hiddink hört sich kompliziert an, wenn es um die Irrungen und Wirrungen der russischen Seele geht». „Wir sollten stolz auf unser Abschneiden bei der EM sein“, sagte Russlands Nationaltrainer diese Woche und lieferte eine tiefenpsychologische Erklärung mit, warum sich das gar nicht unbedingt von selbst versteht: „Mir ist gesagt worden, dass sich die Leute hier bisweilen für ihre Erfolge genieren, weil sie die Verantwortung fürchten, die damit einhergeht.

Der Holländer hatte in Russland zwei Jahre Zeit zum Gedankenlesen. Dabei ist ihm offenbar klar geworden, dass er es mit Virtuosen im Meckern zu tun hat, zumal eines Meckerns, das keinen Impuls zur Veränderung beinhaltet, sondern nach Gründen sucht, warum jede Anstrengung zum Scheitern verurteilt sein muss.

<Даже Гууса Хиддинка становится сложновато понять. когда речь заходит о метаниях русской души. «Мы должны гордиться нашим результатом на чемпионате Европы», — сказал тренер российской сборной на прошлой неделе и предложил глубокое психологическое обоснование причин, по которым это совсем не само собой разумеется: «Мне сказали, что люди тут иногда стесняются собственных успехов, потому что боятся связанной с ними ответственности». У голландца было в России два года на изучение искусства читать мысли. По всей видимости ему стало ясно, что он имеет дело с виртуозами брюзжания, причем брюзжания, не содержащего никаких импульсов к изменению, а только ищущего причин, по которым всякое усилие обречено на провал.>

Ну, не гениально ли?

Я знал! Знал! Я всегда это чувствовал:

Как киевляне сожрали библиотеку Ивана Грозного

Видимо, не один Балыка разнообразил свой рацион литературными памятниками. Многие книги существовали в единственном экземпляре. Теперь их уже не восстановишь. А жаль. Ведь даже ‘Слово о полку Игореве’ уцелело только потому, что его рукопись хранилась в отдаленном монастыре под Ярославлем. Сколько таких шедевров переварили в своем брюхе безграмотные казаки во время тогдашней оккупации Москвы?

Статейка (автор: Олесь, говорят, Бузина, в газете какой-то «Сегодня» из логова змиева) вполне зернистая, хотя факты, в ней приведенные, и так известны каждому читателю еврейских исторических хроник и романов Генрика Сенкевича. А вот мысль, что древнерусские рукописные книги, которые Иван Грозный фанатически собирал где только мог, были пожраны немцами, украинцами и поляками при осаде Москвы, обладает фосфорическим молнийным блеском, при свете которого многое в истории отечественной литературы становится гораздо яснее.

Сведения даются на основе мемуара киевского барыги по имени Божко Балыка, участвовавшего в завоевании Москвы в качестве ассоциированного дилера. Барыга, между прочим, пишет совершенно волшебно Тогож лета септеврия дня 14, голод велми стал утискати, пехота новая стала з голоду мерти и мало не вси вымерли, и наша пехота и товариство также все поели; немцы кошки и псы все поели, мед и зеля, и травою и леда чим живилися, бо все Москва отняла; дорогувля великая стала: селедец был по ползолотого, шкури воловыи перво были по пять золотых, а потом стали по 12 золотых; сыра мандрыку куповали по 6 золотых; хлеб денежный 10 золотых; мы сами куповали калач денежный 7 золотых.

Второй день увлекает история о том, как из двух черепов Фридриха Шиллера, хранившихся в т. н. Княжеском склепе города Веймара, стало ни одного.

Шиллер (он умер в 1805 г.) был похоронен в коллективном склепе — поскольку не мог себе позволить персонального. В склепе царила такая теснота (он был рассчитан на 21 гроб, а шиллеровский был уже под № 53), что всё там несколько перепуталось. В 1826 г. веймарский бургомистр Швабе залез в склеп и собственноручно вынес оттуда череп Шиллера, который и стали вовсю почитать. Но в конце девятнадцатого века в подлинности основного черепа очень сильно засомневался один ученый анатом, поскольку тот-де не подходил к смертным маскам поэта, а в 1911 г. некто Август фон Фрорип вытащил из Княжеского склепа все 63 обнаружившихся там черепа, полистал-полистал их и определил в шиллеровские другой череп, которому построили дополнительный гроб и стали тоже почитать под именем черепа Фрорипа (в отличие от черепа Швабе, в честь бургомистра).

Два года назад местное (т. е. среднегерманское, в чью зону вещания входит и Веймар) телевидение МДР в компании с заведующим «веймарской классикой» фондом раскошелились на генетическую экспертизу. Экспертиза навырывала по всей Германии шиллеровских родственников и научно заключила (некоторое время назад были объявлены результаты), что ни один из черепов не является черепом Шиллера. Причем второй, череп Фрорипа, был отметен еще на предварительном этапе компьютерного моделирования как непохожий — скорее всего, он принадлежит женщине, фрейлине-горбунье герцогини Веймарской Анны Амалии. А вот первый, череп Швабе, несмотря на утверждения коварного анатома из XIX века, идеально подходящий к маскам, был серьезно изучен генетически и, как оказалось, его принадлежность Шиллеру может быть абсолютно исключена — разве что он не был сыном своей матери, а его сыновья Карл и Эрнст были, как деликатно выразился ответственный генеалогический ученый, ««кукушкиными детьми» все того же неизвестного любовника матери». В общем, сложновато выражено, но понятно.

Возникает интересный вопрос: откуда в склепе образовался череп, идеально подходящий к смертной маске Фридриха Шиллера, но совершенно не имеющий к нему генетического отношения? Да еще к тому же с чужими зубами, искусно вставленными в уже мертвый череп!

Понятное дело, претендентов в злодеи — похитители-подменщики шиллеровского черепа — тоже определили: Франц Йозеф Галль, фанатик френологии и страстный коллекционер черепов, как раз в 1805 году, вскоре после смерти Шиллера, находившийся в Веймаре с докладами по своей части, и его подручный — надо же, разве же так бывает?! — Людвиг Фридрих фон Фрорип, дедушка вышесказанного Августа фон Фрорипа, что в 1911 г. сделал из фрейлины-горбуньи альтернативного Шиллера. Коллекция дедушкиных черепов была по данным на 1811 г. порядка 1500 штук, так что подобрать похожий на Шиллера и починить ему зубы в соответствии с портретными улыбками поэта он вполне мог. А также имелись у него и «время, мотив и возможности» произвести похищение и замену черепа Шиллера, как несколько по-полицейски выразился один из исследователей.

Вот так и получается с парочкой германского нашего удвоенного всего — как всегда: у везучего Гете полный скелет, а у бедняги Шиллера — ни косточки.

Причем давно уже ходят слухи, что череп Шиллера еще в 1805 году позаимствовал как раз… И. В. Гете и держал его у себя дома на синей бархатной подушечке под стеклом. Но под страшным секретом — показал только Гумбольдту, взявши с него обещание никому рассказывать. Тот, конечно, сразу же разболтал жене в письменном виде, откуда и известно.

Вот и спрашивается, настоящий ли череп сперли Галль с дедушкой Фрорипом?
И что заставило ученого Германа Велькера в 1883 г. оболгать фальшивый, но прекрасно подработанный именно под маски череп?
И что знал внук Фрорип о проделках дедушки?
И куда делся череп Шиллера, который был у Гете?

Может, надо проверить череп Гете? Может — в порядке научной версии — они еще при жизни обоих поменялись черепами? В знак дружбы.

Ну, и вообще разные интересные возникают сюжеты.

Впрочем, не сомневаюсь, что добрая дюжина немецких литхалтурщиков уже несколько суток (сразу же по выходе в эфир телеперачи по результатам экспертизы) строчит добрую дюжину романов на этом перспективном материале.

профессор.

Я даже подумал сначала, что подделка и выдача желаемого за действительное, но, во-первых, таких искусных поддельщиков взять нынче неоткуда, а во-вторых, вот он, вроде, источник.

Брин, блин, рыл, рыл и нарыл — слегка запоздалые новости из г. Нью-Йорка.

Или лучше так: Брин, блин, брёл, брёл и набрёл, блин.

Какое чудесное интервью дал польский писатель Анджей Стасюк немецкой газете «DIE WELT». В сети его нет, поэтому:

«Ich fürchte die Deutschen und die Russen, ich verachte die einen wie die anderen, ich bewundere beide. Vielleicht ist es das polnische Schicksal, unentwegt über den eigenen Ort in Europa und der Welt zu meditieren. Pole sein, heißt in völliger Vereinsamung leben. Pole sein, heißt, der letzte Mensch östlich des Rheins zu sein. Denn für einen Polen sind die Deutschen so etwas wie gut konstruierte Maschinen, Roboter; die Russen dagegen sind schon ein wenig wie Tiere…»

Не могу отказать себе в удовольствии и переведу:

«Я боюсь немцев и русских, я презираю и тех, и других, я восхищаюсь и теми, и этими. Быть может, это и есть польская судьба: беспрерывно медитировать о своем месте в Европе и в мире. Быть поляком изначает: жить в полном одиночестве. Быть поляком означает: быть последним человеком к востоку от Рейна. Потому что для поляка немцы — это что-то вроде хорошо сконструированных машин, роботов; русские же — до некоторой степени уже животные…»

(Die Welt, 14.03.2007)

ДОПОЛНЕНИЕ: Интервью все же нашлось в сети. Большое спасибо замечательному переводчику и моему давнему другу Андреасу Третнеру. Андреас — я думаю, по доброте и презумптивности — считает, что интервью нужно прочесть целиком, что — стало быть — я несколько выдернул высказывание из контекста. Я прочел целиком и в данном случае не согласился с Андреасом. Кто читает по-немецки — пожалуйста, можете сами убедиться.
Следует еще заметить, что цитату я взял уже вынутой из контекста, на одной из реферативных страниц по немецкой прессе. Т. е. в таком виде она попала к большинству потребителей.