…а у нас тут, кстати, неподалеку совсем — на Данцигской площади, у самого что ни на есть Восточного вокзала открылся книжный магазин с латино-кириллическим наименованием «KniЖnik», и мы туда пошли, значит, недавно, чтобы купить переводчику Петеру Урбану на день-рожденье книгу-словарь или, точнее, книгу — словарную статью «ХУЙ» какого-то Плуцера-Сорного или наоборот, но не в этом, конечно, дело. Ту книгу я перед дарением перелистал и даже предисловия освоил, одно из которых — первое и установочно-научное — написано, по всей очввидности, не иначе как самим героем исследования — стихийным фрейдистом-подстольшиком.

Но мы сейчас не об этом. Книжечка-то давняя и просто случайно подвернулась как уместный курьез под огурчики-помидорчики, ополяченную водку «Парламент» и прочее латино-кириллическое столоверчение.

Мы сейчас о том, что в подарок не Петеру Урбану, а себе было нами куплено некоторое количество толстых-претолстых книг, из того, знаете ли, сорта книг, что внешней своей красотою напоминают пуще всего прочего шоколадно-вафельные торты производства Харьковской кондфабрики с красивым украинским названием «Рандеву» или «Аллегро» — золотенькие надписи с завитушками по чему-нибудь густому и темному. И блескучая картиночка по середине, изображающая нечто красивенькое. По весу — если их на ладони взвесить — совершенно очевидно, что нет, не имеют, не могут иметь эти книги внутри себя, между обложек этих своих шоколадно-вафельных, ничего, кроме легкого московского, с Шубинского примерно переулка, воздуха — т. е. являются типичными выставочными издательскими макетами. Тем не менее, при раскрытии между картоночками с картинкой и золотинкой оказывается некоторое толстое количество страниц текста, набранного несколько преувеличенным шрифтом (что, впрочем, неплохо, хотя делалось вряд ли из сострадания нашему утомленному десятилетиями зрению). В общем, как бы и не книги это, а некие особые продукты новейшего российского книгоиздания — шоколадно-вафельные эксмомакеты, ШВЭКСы.

Но мы их несколько штук всё же закупили, поскольку«Эксмо» этому, естественно, до феньки дверки, какие воздухи задувать в шоколадно-вафельные коробочки — всё равно купят. А не купят — и всё равно! Никаких других издательств всё равно ведь скоро не будет, да уже практически нет, одно сплошное эксмо, провиденциальной задачей которого является — не раскрою особой тайны, да и не тайна это никакая! — полное уничтожение всякого книгоиздания. Однажды, в некий день — назовем его «Х», какой-нибудь Главный Эксмист отложит рубильник и все широко расположившиеся между шоколадно-вафельными картонками буквы всех на свете ШВЭКСов одновременно исчезнут — сотрутся.

Вероятно на сходняках наследников Госкомиздата еще окончательно не решено — появится что-нибудь шоколадно-вафельное вместо них или же вообще ничего не появится — одни останутся пустые страницы. Или даже и они растворятся. Признаться, я иногда не без содроганья заглядываю в купленные на Данцигской площади ШВЭКСы — есть ли там еще буквы внутри? Хоть и понимаю: рано, пока еще рано.

Скоро, вероятно, но, вероятно, еще не сейчас. Или?

Впрочем, это несколько другая коллизия, отвлекаться на которую мы сейчас не будем.

Пока буквы не исчезли, мы их осторожно читаем. И осторожно о них пишем.

Нам бы вообще-то писать надобно колонку про Пу Сунлина, а за ним срочно про Бунина, а мы завтра, пожалуй, про Юрия Коваля напишем и про «Суер-Выер» его. Если. конечно, не отвлечемся на Пу Сунлина.

с моим предисловием:

Эта книга, своего рода отрывной и безотрывный календарь оборотных месяцев без году и без недели — жестяная, серебряная и поющая часовая карусель, закон своего особого времени, расписание собственной маленькой и безграничной вселенной. Ожидать ли нам следующим шагом ее подробной карты? — как знать, теперь всё в воле поэта, и только эта воля — закон. Потому что свобода для него — уже не право, а обязанность.

сообщает Илья Кукуй.

Заказы следует посылать на адрес postmaster@kubon-sagner.de, цена книги – 32 евро (плюс пересылка).

Это от издателей.

От меня:

в альманахе опубликованы переводы стихов Аронзона на различные языки, в том числе три перевода Эльке Эрб и Ольги Мартыновой, которые кажутся мне невероятно, чудесно, непредсказуемо удавшимися. Один из этих перводов, знаменитое «Как хорошо в покинутых местах…» см. под загибом этой записи: Читать далее →

(в смысле дизайна и цены) вариант книги «Прогулки при полой луне». (спасибо Сергею Сергеичу Юрьенену). Страницу описания мы только позабыли подредактировать:

итак, язык, конечно, не английский, а русский, а ключевые слова не магия море могила луна, а скорее Нет еврейский Нельсон не нужна мне твоя лоция засунь ее себе в жопу или Отчего интересно дураки так любят Пастернака а бляди Цветаеву.

С чистой совестью могу ее теперь рекомендовать интересующимся жителям, по крайней мере, Соединенных пока еще Североамериканских Штатов — печатается и присылается во вполне разумные сроки.

P. S. Перелистывая, вспомнил смешное — в 1993 г., когда в Петербурге печаталось первое издание этой книги, одна пожилая работница типографии категорически отказалась набирать такую страшную похабель и после недолгих уговоров была изгнана с работы — со всей безжалостностью, требовавшейся романтическим периодом русского капитализма.

Родина хочет видеть меня поэтом. По крайней мере, в испаноязычном пространстве. А прозаиком, стало быть, не хочет. Ну что ж, ничего не попишешь.

ДОПОЛНЕНИЕ:
Оказывается, это не испанский голос Родины, а ТАСС был уполномочен заявить.

Ну, эффект тот же самый.

Aronson, Leonid: Innenfläche der Hand 19.95 EUR
Gedichte. Aus dem Russischen von Gisela Schulte & Marina Bordne
ERATA Literaturverlag, Best.-Nr.: 978-3-86660-069-0

Двуязычное издание (русский — немецкий)

Первая книга Аронзона по-немецки! И здесь, кажется, дело начинает понемногу двигаться (вне зависимости от качества переводов, которые я еще подробно не смотрел).

Первая, насколько я знап, немецкая статья об Аронзоне (по крайней мере, в «крупнотиражной прессе») была опубликована несколько недель назад в берлинской газете «Der Tagesspiegel» — и это была моя «очередная» колонка JURJEWS KLASSIKER от 8 марта 2009 г. (дать ссылку, к сожалению, пока не могу — колонка опять не попала в сетевой вариант газеты). И насколько я знаю, кое-что кое-где еще запланировано.

Я предсказывал в свое время, что «вырастание Аронзона — это феномен увеличения количества жизни, расширения обитаемого мира. Оно пойдет дальше».

И оно идет дальше. И будет идти дальше.

И дело не в книжке, и не в статейке — мало ли у кого выходят книжки и мало ли о ком публикуют статейки, хоть в Германии, хоть и не в Германии — да сплошь и рядом о всякой и всяческой чуши, которая и не может «вырастать», потому что природа ее не древесная, а деревянная. А дело ведь именно в этом физическом ощущении «вырастания». Оно уже ничем и никем не удержимо. Наступило время Аронзона.

очередного выпуска журнала «Воздух»

ответы Ольги Мартыновой на помещенную в нем анкету «Поэт в меняющемся мире»:

1. Поэт – барометр, улавливающий происходящее вокруг него по первым смутным признакам, исследователь, владеющий особым инструментарием для анализа действительности, ловец случая, иной раз ненароком наталкивающийся на сколь угодно эпохальную разгадку… Какая из этих или других моделей отношения поэта с миром представляется Вам наиболее убедительной с точки зрения пройденного мировой поэзией к сегодняшнему дню пути?

Заглавный герой романа Голдсмита «Векфильский священник» замечает не без законного самодовольства, что человек, делающий пессимистические прогнозы, никогда не ошибается. Если они сбудутся, на него будут смотреть с уважением, как на предсказателя. Если же нет – никто не вспомнит, всем и так будет хорошо. Это верно, разумеется, и в случае поэта-пророка. Кто и когда отмечал сбывшиеся счастливые предсказания в стихах (почему-то пропагандистские стихи о победах в войнах и битвах, насколько я знаю, никто не пробовал отнести по этому разряду. Или какие-нибудь советские критики пробовали? Горький – пророк революции, учили поколения русских детей в школах. Или снова учат?)?

Но векфильский священник — добродушный брюзга, а не пророк с глазами, горящими алчным огнем бескорыстного разрушения. Не поэт, компенсирующий недостаток стихотворного вещества истерикой.

В течение пары последних десятилетий, я несколько раз с грустью думала, что некоторые события протекали бы иначе (лучше, кажется), если бы их не подталкивали в старые русла – привычным, почти уютным улюлюканьем с привычной, почти зачерствевшей пеной у рта.

Т. е. роль пророчества в литературе выполняет накликивание. Внушение. Самовнушение. «Самоисполняющееся пророчество»: self-fulfilling prophecy. Напомню определение, данное его открывателем Робертом К. Мертоном: «Самоисполняющееся пророчество — это исходно ошибочное определение некой ситуации, которое оказывает влияние на действия, приводящие к «исполнению» пророчества. … Пророк будет указывать на возникшее положение вещей, как на доказательство того, что он был прав с самого начала». Конечно же, Мертон читал Голдсмита! Пример: вам (и другим вкладчикам) сообщают, что банк скоро обанкротится. Вы все одновременно забираете деньги и…

Возвращаясь от социологии к поэзии: как не следует накликивать себе самому неприятности в стихах, о чем уже неоднократно и общеизвестно предупреждали, так и не следует накликивать неприятности человечеству или собственной стране. Хотя бы потому, что берешь этим — если что — частичную вину на себя лично. Стоит ли того удовольствие лишний раз показаться миру во фраке (вариант для дам) всепонимающего Козьмы Пруткова?

2. Чувствуете ли Вы зависимость (того или иного рода, в ту или иную сторону) между Вашей поэзией и крупными социальными, культурными, экономическими, духовными сдвигами, происходившими или происходящими на Вашем веку?

Несомненно, не говоря уже о том, что из ряда «социальные, культурные, экономические, духовные» (да и «крупные» я бы поставила туда же через запятую, как самостоятельное определение) — каждому найдется что-нибудь подходящее. Но это не так просто, я имею в виду связь стихотворного текста со всеми этими хорошими вещами, чтобы об этом можно было рассказать без десятилетий, проведенных за кручением филологической молитвенной мельницы. Что касается меня, то об этом лучше пусть рассуждают другие. Но и по отношению к чужим стихам это редко удается слету заметить. Может быть это просто последнее, что меня в стихах интересует. Был, кажется, один-единственный раз, когда я уловила (зафиксировала, обратила внимание на) прямое сбывшееся предсказание: когда мы с Олегом Юрьевым в первый раз услышали (в программе «Время», кажется) о польской «Солидарности», мы хором сказали друг другу строчку из стихотворения Виктора Кривулина, незадолго до этого прочитанного нам автором: «…Чехии пленной и Польши наклонной…».

Но, с другой стороны, как правило (и в случае с Польшей тоже), для предсказания многих событий не надо быть никаким пророком, надо просто более или менее понимать, что вокруг происходит.

«Мандельштама изображают пророком. Но в начале 1937 года не нужно было быть пророком, чтобы писать об ужасах войны» — это Михаил Гаспаров о «Стихах о неизвестном солдате».

«Было бы пошлостью сказать, что Ривин в нем (т. е. в ст. «Вот придет война большая» — О. М.) предсказал войну — войну ожидали все, многие войны ждали» — это Олег Юрьев об Алике Ривине и о той же войне.

У меня есть письмо моей бабушки, отправленное в начале 1945 года на фронт моему отцу. Она пишет, что ей приснился Петр I (на коне, со змеей под копытом) и сказал: «Война окончится к Первому Мая». Понятно, что в начале сорок пятого года не надо было прибегать к посредничеству Петра, чтобы с силой, переходящей в сновидения, пожелать окончания войны к майским праздникам (вообще-то моей бабушке из бывших эти праздники были не очень). И есть еще одно письмо, написанное уже не на фронт, но еще в воинскую часть (адрес засекречен, какие-то цифирки и буковки). Мою бабушку несколько беспокоила некоторая неточность Медного Всадника. И – эврика! – она пишет, что царь, конечно же предсказывал по старому стилю, стало быть угадал гораздо точнее! В любом случае мне кажется, что гораздо естественней и проще доверять снам бабушки и Петру Великому, чем любому поэту, даже самому великому.

3. Есть ли у Вас ощущение, что именно сейчас с миром происходит нечто особенно важное и значительное? Видите ли Вы в своих (или чьих-либо еще из ныне живущих поэтов) стихах диагноз, прогноз, пророчество, отгадку по поводу этого происходящего?

Очень надеюсь, что нет (дважды).

очередного номера журнала «Воздух»

ответы Ольги Мартыновой на помещенный в нем опрос «Русская поэзия в диалоге с зарубежной»:

1. Прежде всплески поэтической активности в России неизменно были связаны с обостренным интересом к новейшим событиям в жизни поэзии других стран. На протяжении последнего полувека это, в общем и целом, не так – и, в частности, сегодня интерес к новейшей зарубежной поэзии в поэтическом сообществе весьма невелик. В чем тут, на Ваш взгляд, дело и как Вы к этому относитесь?

Может быть, в языке, в литературе бывает какая-то «тайная вакансия» (как по другому поводу выразилась Ахматова) на возможность иноязычного/инолитературного влияния. И тогда находится медиум (Карамзин какой-нибудь или Жуковский), который это влияние транслирует. И бывают времена, когда такой тайной вакансии нет, когда язык и литература решают какие-то свои внутренние задачи и/или проблемы. С другой стороны, для того, чтобы это (интерес, влияние) произошло, необходимо, чтобы какая-нибудь литература стала вдруг витальной и завоевательной, тогда соседние литературы – хотят они того или нет – оказываются в сфере ее интенсивного влияния. Как это было, например с немецким романтизмом, русским авангардом или французским рыцарским романом. Возможно, что никакая зарубежная поэзия сегодня не обладает таким силовым полем, чтобы привлекать к себе творческий интерес других поэзий.

Наверное, последним всплеском такой всепобеждающей витальности на Западе были годы после второй мировой войны Читать далее →

«Лента.ру» за 25. 04. 08, ссылаясь на телеканал НТВ, сообщает о решении Д. В. Набокова предать опубликованию последнюю рукопись отца — «Подлинник Лауры».

Ваш же корреспондент сообщал об этом еще 4. 04. 2008, ссылаясь на «молодой и мобильный телеканал» Министерства обороны России «Звезда».

Немецкая публика была оповещена нами в берлинской газете «Der Tagesspiegel» за 6. 04. 08.

«Лента.ру» эта вообще хороша только заголовки выдумывать, упоительные в своем роде (за что они сравнительно часто попадают в нашу рубрику «Фраза дня»; например, только что: «Челябинский бобер разгромил витрину с водкой»; удивительное слово «бобер» я уже второй раз там встречаю — в этом, с позволения сказать, «новостном ресурсе»). Новости же… — дай Б-г, чтобы они не все были такой же степени свежести, как приведенная в первых строках нашего фельетона.