Читающим по-немецки

В газете «Frankfurter Rundschau» за 18 февраля (т. е. в завтрашнем номере) маленькая поздравительная статья Ольги Мартыновой к семидесятилетию нашего друга, замечательной немецкой поэтессы и нашей общей переводчицы Эльке Эрб.

Мы дружны больше двенадцати лет, Эльке перевела две книги стихов Ольги Мартыновой, а также три моих романа и некоторое количество стихотворений. Перевела так, что, например, несколько дней назад берлинский писатель Райнхард Йиргль, предварявший мое выступление в Берген-Энкхайме, не без изумления сказал, что эта проза нигде, ни единым словом, ни единой интонацией не звучит как «переводная проза». И стихи в ее переводе звучат как оригинальные стихи. Вероятно, это лучшее, что можно сказать о переводчике (хотя перевод, несомненно, не самое главное ее литературное занятие). И мы переводили ее стихи (о результатах судить не нам, это очень сложно, но мы старались). Публикаций, к сожалению, было только две — сравнительно давно в «Урале» (№ 7 за 2000 г.), сравнительно недавно — в «Воздухе» (№ 4 за 2006 г.).

Стихи как таковые

Алфавит в произвольном порядке № 6: «С», «К»

Виктор Соснора, Иван Козлов

В юности я несколько раз заходил на ЛИТО В. А. Сосноры — еще до его болезни.

Соснора был гонщик (не в автомобильном смысле, а в тележном). Одна из прогнанных им телег была о поэте-слепце Иване Козлове, чьи неопубликованные поэмы и стихотворения хранятся в архивах под самым страшным грифом секретности и никогда-никогда не будут опубликованы, потому что в противном случае все бы увидели, что Пушкин по сравнению с Иваном Козловым просто ничтожество, и всю историю литературы пришлось бы переписывать наново. А Советская власть это решительно запрещает. Я уж не помню, чем Соснора мотивировал такое поведение Советской власти — желанием ли сэкономить на учебниках или тоталитарной природой культа Пушкина (последнее, впрочем, вряд ли — это был год… 80-й, я думаю. Или 79-й).

К чему я это все рассказал? Думаю, эта история не требует особой морали.

Из наблюдений последнего времени — 5

Новости античной философии: ДОРОГАЯ ИСТИНА:

Быть другом Платона небезопасно для жизни.

Внимающим по-немецки (объявление)

Завтра, 13 февраля, в Бергене (это недальний пригород Франкфурта) в книжном магазине «Berger Bücherstube» буду читать из «Нового Голема» и из «Винеты» (из еще не опубликованного перевода). Начало в 20:00, подробности — например, здесь или здесь.

Бубнить будем исключительно по-немецки, так что особо даже не приглашаю. Но если у кого из близлежащих жителей все же будет охота, то милости просим, конечно.

Ольга Мартынова

ТАМАРА

(стихи из романа о попугаях)

У пристани простора ночи
качаются как волнорезы
планеты, сочные кометы
и золотые дикобразы,
и спутники, и самолеты.
Там золоты, дикообразы
кустов взлетающие косы,
Там ходят козы по загону
и думают, что их забыли.
Там пахнет сеном. Там овечки,
и речки плачут в одиночку
(распущены поодиночке,
стремясь в сжимающуюся точку)
по карте мимоезжих склонов,
по бороздам моей печали

так думал темный и крылатый,
так думал грузный и сивокрылый
сюда случайно заглянувший,
и лермонтов к нему подкрался
и прошептал: «гляди: Тамара».

Она же, косы распустивши,
сидела в башне-недогрызке
и пела, пела выше крыши
то по-грузински, то по-русски:

о джаз река моей печали
пинчона птица посредине
ту-ту, биб-биб.

о лодочка вьетнамских шапок
в прозрачном небе стрекозином
ту-ту, биб-биб.

В «НЛО» № 88 (2007)

статья Андрея Урицкого о моем романе «Винета» — «Эсхатологический раёк» (ссылка на блок рецензий этого номера; статьей Урицкого он начинается).

(ДОПОЛНЕНИЕ: А вот и в «Журнальном зале» номер открылся)

Мне, собственно, особо не подобает высказываться о сочинениях по поводу моих сочинений, и я это делаю крайне редко и крайне неохотно, только в очень специальных случаях, имеющих скорее отношение к социальной патологии, чем к литературе, но в данном случае я все же чувствую себя обязанным сказать вот что:

статья эта меня совершенно поразила — и я должен в этом совершенно честно признаться. Поразила тем, что я не просто ощутил исходящее от нее волнение, но даже узнал это волнение — это было то же самое — или лучше: то самое — волнение, что испытывал я сам, заканчивая роман — какое-то ощущение проломленной стены, выхода в другой свет. Читая статью Андрея Урицкого (uritski), я узнал и вспомнил это волнение, и испытал не то что благодарность — это совсем не то слово, речь идет не о благодарности писателя критику за положительную рецензию — а чувство, которое ближе к счастью. Удвоенное, возвращенное волнение. Это случается редко и вовсе не является обязательным качеством хорошей рецензии или литературной статьи, но когда это изредка происходит — происходит что-то вроде чуда.

А с «Винетой», меньше полугода как опубликованной, произошло уже несколько чудес подобного (хотя не точно такого) рода. Но и другого рода происшествий уже было немало.

Что позволяет с большим интересом смотреть в будущее.

Шведский стол портит русский стул

Старший тренер женской сборной России Александр Селифонов:
В Швеции кормят плохо.

(Что интересно, ничего такого — не про стол и стул, это я сам давным-давно придумал и теперь обрадовался, что можно вставить, а что-де кормят плохо — он, т. е. тренер этот самый, совершенно не говорил. Это очевидно из нижеследующего интервью. Впрочем интервью, если кто не интересуется вдруг биатлоном, читать необязательно. Вероятно, журналист, придумывавший заголовок, его тоже не читал — ну, это нормально.)

ОСЕНЬ В ЛЕНИНГРАДЕ

(80-е гг.)

Ане, на прощанье

и — как ветер ее сентябрьский ни полоскай —
реке напрягающейся, но все еще плоской
чаечка светлая под Петропавловской
темной отольется полоской

и — как их октябрьский дождик ни полощи —
на крыше мечети в ее голубом завороченном желобе
горлышком потускнеют от спеси и немощи
полумертвые голуби

и — будут деревья сверкающей пыли полны
что полки уходящие в небо натопали
одни только будто из жести синеющей выпилены
будут тополи

и — трещать будет весело и в ноябре еще им
тополям — крылушком кратко стригущим
воробей на бреющем
над «Стерегущим»

II, 2008