В «Neue Zürcher Zeitung» статья вашего корреспондента о рождении постмодерна из продажи эрмитажных картин в тридцатых годах. Шучу-шучу, конечно — небольшой комментарий к результатам всероссийской музейной ревизии.

Колонка № 42: о Твардовском.

Следующая будет об единственном романе Сержа Гинзбура «Героическая жизнь Евгения Соколова».

Колонка № 41 — в противоположность обещанному не о Твардовском, а об Эмманюэле Бове, в связи с выходом по-немецки его новеллы «Un Raskolnikoff».

Интересующихся в высшей степени примечательной фигурой Бобовникова-Бова и его сочинениями обращаю в первую очередь к исключительному по своему литературному качеству (хотя, к сожалению, и требующему если не редактуры, то внимательного «свежего глаза» — прости, Сережа, у меня не было ни сил, ни времени этим заниматься, я прочел по быстрому и для дела; но при случае стоило бы это сделать, просто на уровне технической редактуры) переводу Авророй Гальего и Сергеем Юрьененом романа «Мои друзья», который годами и гомеопатическими порциями печатается в журнале «Новый берег», но может быть и куплен в качестве книжки-по-вызову (так бы я перевел выражение «book on demand» — по аналогии с «девочкой по вызову») в издательстве Сергея Юрьенена.

Есть еще русская страница, посвященная этому недостаточно известному в России… впрочем, о чем я. Короче, есть страница.

Колонка № 38: Об Иоганне Петере Гебеле, одном из самых странных немецких классиков, прославившемся сборником стихов на алеманнском диалекте и прозой из крестьянского календаря. В России Гебель если и известен, то только благодаря переводу Жуковским его «Овсяного киселя«. Насчет стихов на диалекте сказать ничего не могу, диалектальные немецкие литературы — вещь хитрая, а новеллы из календаря (они написаны на литературном немецком) бывает, что крышу сносят — такое добродушное безумие сквозит из них:

…Ибо когда выехал он <ну, один доктор, на ослике, чтобы дальнейшее было понятнее> из великого града Мадрида, у животинки у его, на теплом-то воздухе и при обильном питании, так обильно отрастать стали волосы, что ему по местному обычаю пришлось взять с собою двух куафёров, которые тоже ехали верхами, и когда ввечеру они приехали на постоялый двор, куафёры стали брить животинку. Но поеликуу и сами они были не простые мужики и должны были трудиться всю ночь, пока животинка не будет намылена, побрита и натерта лавандовым маслом, то каждый из них для собственной своей животинки взял с собою по два куафёра, и те тоже ехали верхами, и таковые также… А утром доктор с изумлением и испугом увидал с пиренейской горы, как все новые куафёры выезжают из городских ворот Мадрида…

(из новеллы «»Два помощника домашнего друга»)