Новости античной философии: ДОРОГАЯ ИСТИНА:

Быть другом Платона небезопасно для жизни.

* * *

Самый опасный вид Буратин — Буратины сырые. Уже не горят и еще не тонут.

* * *
Умные люди от политики глупеют. А дураки… — нет, конечно, так примитивно мир не устроен — дураки от политики расцветают.

Несколько дней уже, как во Франкфурте — книжная ярмарка и прочие дела. Как-то здесь чересчур… людно. В понедельник поедем обратно, в виноградники, чего ждем не с терпением.

А пока мысль, возникшая по поводу присуждения динамитной премии британской тетушке Грегора Гизи (кто не знает, это тут у нас светский коммунист с кривым ртом и единственный среди немецких политиков острослов):

Если бы все люди жили вечно, то каждый писатель получил бы когда-нибудь Нобелевскую премию по литературе.

Нам пишут из Америки (все сегодняшние немецкие газеты), что тамошние ученые якобы раскрыли, наконец, загадку массовой гибели пчел, происходящей последние несколько лет (преимущественно и с наибольшим размахом в Америке, но с недавнего времени и в Европе тоже). Причина — не сигналы мобильных телефонных сетей, спутывающие у пчел ориентировочные механизмы, как предполагалось, а какой-то австралийский пчеловирус в соединении с каким-то американским пчелопаразитом. Ребенку ясно, что «американские ученые» проплачены телефонными компаниями. От вируса пчелы валились бы вповалку там, где он их застал, а картина выглядит совершенно иначе: рабочие пчелы покидают ульи, оставляя маток, детву, мед, воск и все прочее имущество — и не возвращаются. Это даже не гибель (судя по всему, никто еще не находил миллиарды дохлых пчел вповалку), а массовое исчезновение. Они просто уходят куда-то.

Вероятно, среди рабочих пчел завелились агитаторы, пчелиные скопцы и хлысты, зовущие их (представим: затанцовывая на полу улья духовные стихи, прокламации и воззвания) в райские области, где не существует экслуатации пчелы пчелой, не говоря уже об эксплуатации пчелы человеком, где текут реки, полные готового меда — в страну Муравию своего рода, или в пчелиное Беловодье. Забавно: пчелы уходят в Муравию.

Может быть, они уходят в «другое измерение», в параллельную вселенную, что твои эльфы у Толкиена? Может быть, они и есть эти самые эльфы? И вообще вся эпопея — из жизни насекомых: пчел, ос, жуков мохноногих. Впрочем, всем этим я интересовался в последний раз лет пятнадцать назад и открыл (и даже опубликовал это открытие в «Русской мысли»), что «Властелин колец» является в известном смысле парафразой «Пиквикского клуба».

Но — скорее всего — виноваты все-таки вышки сотовой связи.

Ухудшава (давно уже придумалось) и Хали-Галич (сегодня).

По причинам, досюда не относящимся, за прошедшие полторы-две недели пропустил несколько (и даже много) событий зернистых и зовущих к перу.

Основное — это, конечно, Сочи. Все знающие прикуп туда поедут, но это, увы, не я. Никогда не был. Однако как патриот очень рад за державу, это само собой и никто ничего другого от меня ожидать не в праве. Интересно только: а вот какой вид спорта появится в репертуаре Сочинских ЗОИ.

Неужели преферанс?! «СОЧИ»?

Это было бы крайне огорчительно по двум причинам: во-первых, как патриот же, но уже в данном случае локальный, предпочитаю «ленинградку» (не умею ни того, ни другого, даже не предлагайте), а во-вторых, все же преферанс — это скорее летний вид спорта. Шезлонги в снегу, голым волосатым пузом на обледеневшие ящики из-под компота «Абрикосовый» — как-то это не смотрится, честное слово. Все же было бы уместнее ввести преферанс в программу Летних Олимпийских игр в Якутске, которые, несомненно и к еще большей моей радости, в недалеком будущем там состоятся.

Или лучше буру без картинок и молодок?..

Какие-то еще шутки наворачивались у меня насчет 4 июля, и особенно горькие и со слезами пополам стали наворачиваться вслед за тем, как я прочел новость об американце, отапливающем помещение … водкой (!!!???) Ну не урод ли! Хотел я подарить американскому народу собственноручно изготовленный перевод на немецкий язык знаменитой песни про одного американца, который известно что известно куда засунул, но передумал. Дело в том, что буквально вчера были мы в кинотеатре и смотрели цветной (но и звуковой тоже!) художественный кинофильм производства США, а под названием «Stirb langsam 4.0», то бишь, если верить своим глазам, «Крепкий орешек — 4». В этом прекрасном фильме мой любимый (после смерти Чарльза Бронсона) артист Брюс Виллис (к сожалению, не в майке) в очередной (4-ый, как легко догадаться) раз спасает США от очередной катастрофы. В очередной раз заглянул я в душу американского народа и убедился в ее (его) детской беззащитности, хрупкости и ранимости. И особенно под 4 июля. Как раз обычно в этот день все начинает потихоньку ломаться и взрываться.

Черт с ним, с подарком. Ну, засунул и засунул, американец этот, ну и что? Что ему, собственно, еще остается. Пусть стоит и ждет, когда подойдет «какой-то русский» и «дернет» как следует! Когда дернет, тогда и поговорим. Взвешенно.

Еще одно радостное событие: папа римский разрешил (снова!) мессу на латинском языке «по старому обряду», отмененную Вторым Ватиканским собором (для знающих по-немецки — обзор прессы). Цитировать Бабеля, как известно, почти так же пошло и невозможно, как 12С и ЗТ (для таких изысканных интеллектуалов, как мы с вами), но удержаться, видит Б-г, невозможно: Беня, конечно, не говорит мало. Но тем не менее: Беня говорит очень смачно. Теперь уже недолго ждать торговли индульгенциями, инквизиции и прочих радостей. Что подчеркивает давно уже ясную (для таких умников, как мы с вами) мысль: светлое будущее объединенной Европы — это Средневековье. В связи с чем особенно горячо поздравляем б. братский чешский народ с состоявшимся на днях днем сожжения Яна Гуса и состоявшимся несколько ранее возвращением в семью европейских народов. Интересно, переживет ли он еще парочку Тридцатилетних войн?

Кажется, основное пока всё. Может, еще что-нибудь всплывет. Во благовременье.

Во-первых, День победы.

Во-вторых, хоккей. Россия — Чехия 4:0. По этому поводу пришел в голову радостный стих: «Ура! Мы ломим, гнутся шкоды!» Тьфу-тьфу, не сглазить бы на полуфинал и финал.

В-третьих, нежмотное по отношению к своим авторам издательство «Зуркамп» прислало три книжки Арно Шмидта — одного из самых замечательных немецких писателей XX века. А может, и не только немецких. Прочитал пока только «Республику ученых» — антиутопию 1957 г. Много всего забавного, включая сюда страничное описание совокупления главного героя с юной кентаврессой в «гоминидном коридоре», образовавшемся после атомной войны. Там завелись кентавры, пауки с человеческими лицами и бабочки с человеческими же личиками, точнее, летающие маски. Все это могло бы выглядеть как научная фантастика, но не выглядит, и я задумался, почему? Только ли потому, что Шмидт пишет необыкновенно (для немца, не говоря уже о фантастах) затейливо, сложно и пластично? Может быть, не только поэтому. Что-то, вероятно, есть еще в целеполагании текста, если можно так выразиться…
Вторая, основная часть книги описывает искусственный (пловучий) остров, где собраны самые выдающиеся ученые, художники и поэты человечества. Остров разделен на две части — американскую и советскую. Ну, и все прочие сатирические радости времен холодной войны… И обратное дело — все это, кажется, обязано быть сатирическим памфлетом, но нет, не памфлет. То ли недолет, то ли перелет, но не памфлет. Удивительный, в общем, писатель.

В-четвертых, были на литературном вечере, где выступали два хороших румынских поэта — Нора Юга и Мирча Динеску — и Герта Мюллер, немецкая писательница родом из Румынии. Слушать Герту Мюллер — всегда счастье. Она, пожалуй, гениальна.

P. S. А в-пятых, нашли могилу Ирода Великого. Поскольку в средствах массовой информации комсомольского происхождения была замечена некоторая неразбериха по этому поводу, то: это не тот Ирод!
Прекрасно же другое: портрет Ирода Великого (с античной статуи)

с точки зрения Ольги Борисовны — вылитый Пушкин, а с моей точки — вылитый Путин.

Где-то и когда-то мне приходилось уже объяснять посторонним=иногородним, что вся ленинградская литературная жизнь имеет своим прообразом, я бы даже сказал, праобразом, классическую коммунальную квартиру с ее единственной в своем роде системой отношений (московской литературной жизни положен в основу дачный поселок или кооперативный дом; но это уже другая история). В этой квартире все всех знают, но мало кто с кем разговаривает. В этой квартире пристально следят за соотношением коммунальных прав и обязанностей, в этой квартире алкоголик Мишка сидит с папиросой «Север» на рундучке в коридоре и считает, кто сколько минут отговорил по общему телефону, в случае нарушения лимита покрикивая и поторапливая. Из чистого, между прочим, чувства справедливости. Алкоголику Мишке никто никогда не звонит — все его друзья внизу, на углу Колокольной и Марата, у магазина.

Вне этого языка описания, вне понимания жестообразующих механизмов (и вне хорошего владения историей неуплаты коммунальных сборов, нарушений очередности уборки и борьбы за место квартуполномоченного) невозможно понять какие бы то ни было ленинградские литературные отношения.

И знаете что? И Бога благодарите, что вы их не понимаете. Не надо вам этого.

На свете нет ничего более португальского, чем слово «пассатижи».

В соответствии с природой вещей тут у нас в Академии замка Солитюд какие-то все время мероприятия и культурные проекты. И выставки, и перформансы, и инсталляции, и концерты, и черта в ступе. И все помещения уставлены разными штуками — результатами всех этих проектов и мероприятий. Ходишь — спотыкаешься. Один, например, румынский художник перегородил один, например, коридор выпиленными из фанерки и побеленными силуэтами автомобиля «Дакия» — «чтобы, дескать, вам тут неудобно было ходить, как нам в Бухаресте, который, дескать, задыхается от автомобильного движения». То есть он нарочно хотел, чтобы все спотыкались. Чтобы это обращало наше внимание на проблемы автомобильного движения в Бухаресте.

А сейчас вот происходит конференция, посвященная проблемам современного танца в современном пространстве. Но без нас происходит. Утром мы спим, днем гуляем в лесу, а вечером пишем, так что ходить нам на нее некогда, Да у нас и не танец главное… … Но сегодня все же решили зайти на выступление одной танцующей девушки из Франции, поскольку в программке было написано, что всего двадцать минут и где наша не пропадала.

Действительно, всего двадцать минут, но это что-то невероятное, дамы и господа! Так наша давно не пропадала.

У девушки при малейшем телодвижении громко щелкали суставы, через пять минут она стала тяжело дышать, хотя особо и не прыгала, а скорее стояла на месте и делала руками-ногами изящные загогулины. С такой физподготовкой и такими же физданными ее бы не взяли в резервный состав кордебалета Уланудинского театра оперы и балета. Но так вообще ничего, сама по себе довольно хорошенькая.

Одно спасибо — музыкальное сопровождение номера было только щелканье суставов, тяжелое дыхание и иногда гроханье на сцену — дощатый такой звук. То есть танцевалось а капелла, если можно так выразиться. Услышав отсутствие музыки, я на радостях начал переводить в уме на немецкий строчку Пастернака про лучшее из того, что он слышал. Кажется, даже неплохо получилось. Переведя, задумался о смысле увиденного и услышанного и рассудил, что таким образом гуманное общество взаимного потребления спасает бедную девушку от дурной дорожки: пусть лучше щелкает суставами, чем ходит по этой дорожке туда и обратно, наворачивая на руке маленькую розовую сумочку.

..А тот же румын мог бы вместо выпиливания машин из фанерки известно что с ними делать, от чего Бухарест задыхается…

И я наконец-то понял общественную функцию современного искусства. Говорят, что оно жульничество. Нет, оно не жульничество, а эрзац-жульничество, метадон своего рода. Оно направляет криминальную и асоциальную энергию индивидов в сравнительно безобидное и даже развлекающее публику русло.

Слышали бы вы, как хлопали щелкающей суставами девушке. Минут десять, не меньше. А потом, когда она вошла в кантину и щелкнула суставами, садясь на табуреточку к стойке, все вскочили со своих мест и снова захлопали…