Конец пылающего со всех углов сентября, уже не жужжащий, но и не свиристящий еще вечер, ж/д станция г. Эденкобен (Пфальц). Треугольник (немое кино)
Между шпал лежали сухие плевки и стрекоза с еще зеленой головой и уже синим хвостиком. Потный грач склевывал плевки, на стрекозу же поглядывал искоса.
По перрону над ними бегал взад-вперед замшевый индо-пакистанец в узких темных очках цвета и блеска собственных волос. За ним ходила, как коза, старая белая собака — тоже в очках, но не темных, а обычных, в металлической оправе. Похоже, у собаки была дальнозоркость — время от времени она останавливалась на всю размотку поводка, отгибала голову и пристально вглядывалась в перемещение сверкающих воздушных слоев над собой, как будто хотела прочесть там расписание поездов.
Вдруг прибежала откуда-то девушка, такая милая, что даже ягодицы у нее улыбались. Села на корточки и посмотрела перед собой ясными и одновременно сонными глазами, какие бывают только у американцев.
Собака скосилась на нее поверх стекол.
Девушка сделала собаке козу.
Индо-пакистанец обернулся и побежал назад, простирающе срывая с себя очки. Девушка вставала ему навстречу и тоже вся распахивалась (но ни одна из серебристых бретелек не пошевелилась ни на одной из скромных ключиц).
Подъехал, вздымая грача, пригородный поезд эльзасской железной дороги. Когда он уехал, на перроне осталась только собака — стоящая внутри поводка. Она что-то читала в выпуклых облаках, быстро движущихся в сторону, противоположной той, куда ушел поезд — то есть на восток. Очки ее сверкали золото-розовым первоначальным закатом.