Шел трамвай девятый номер. Ленинград, 60-е гг., зима, ночь
За итальянским окном (куда был накачан между рам ослепительный пар) скатывался с проволок снег, как с лезвия соль.
А проволки покачивались, потому что по Колокольной в сторону улицы Марата шел трамвай девятый номер — неосвещенный. Его небольшие слитные колеса оглушались снегом, ромбы на крыше поблескивали и двигались, красное дерево боков слюденело, и вот уже он не по маршруту идет, но и в Поварской не сворачивает, где у него депо, а останавливается — почему так? — прямо под нами, под самаркандски-изразцовым домом № 11, под двумя итальянскими окнами, куда накачан ослепительный пар. Сейчас откроется передняя дверь и на будто задымленную брусчатку с подножки спрыгнёт и прыгнёт к нам в парадную сутулый, как Грета Гарбо, с поднятым старчески-голым лицом — волк.
Передняя дверь открылась, из девятого номера вышел, поблескивая, весь воздух, на его место в безвоздушное темное черево попыталась взойти снежная взвесь, но дальше чугунного руля на кондукторском месте не прошла — отшатнулась.
…По жирному холодному паркету в перемежающихся полосах я побежал от окна — сквозь сводчатую темноту комнаты — к двери в перемежающихся полосах. Какой волк, боже?! Есть вещи страшнее.
мерси за кайф.
Мерси за мерси.
Рад, Сережа.
Черево? Я бы тоже так могла написать.
Мне бы хотелось скорее увидеть целиком и на бумаге.
Я думал, штук 50 должно набраться. Но посмотрим.
Рад Вас слышать, Света.
А я Вас, как и всегда.
Мне почему-то трудно бывает зайти на огонек. Кружу-кружу под Вашими окнами, и замерзну уже, и проголодаюсь, а через порог не ступлю.
В эком Вы меня страшном свете выставляете: кулацкая усадьба за высоким забором.
Наоборот, я полностью проигнорировала все Ваши дворцовые описания и предпочла стоять перед типовым высотным домом в средней российской полосе. Ваши окна — этаже на втором.
Ну что же, вольному воля, спасенному рай, как говорится.
О как оно!!!
Даже целый ух!
Нет, ну правда…
Спасибо.
замечательно. спасибо :))
Спасибо.
отлично! спасибо
Спасибо, Андрей