Италия — Франция 1 : 1 (по пенальти 5 : 3)

Первый тайм итальянцы отыграли несколько лучше, но в перерыве была принесена в жертву черная курица и Хоттабычу напомнили о его обещаниях, — и во втором тайме французы вдруг зашевелились.

Но судьбу переломил великий Буффон, когда отбил удар Зидана головой в упор. Что бы там потом Матерацци ни наговорил о зидановской матери, метафизической причиной второго удара головой в упор был первый.

Кстати, а если бы у Зидана были рога?

Но Матерацци этот тоже какой-то подозрительный паренек — что и кому он подписал? Сначала — пендель по его вине, потом он ни с того ни с сего забивает ответный гол, а в конце концов именно его бодает Зидан. Понятно, что без своего магического предводителя французы выиграть пенальти не могут.

Сложная это вещь, метафизика футбола. Пожалуй, завтра-послезавтра выложу-ка я — в честь долгожданного окончания чемпионата, который, если честно признаться, надоел хуже горькой редьки! — произведение, наиболее близко подходящее к сути этого явления — рассказ «Вечный форвард», опубликованный году в восемьдесят восьмом в ленинградском журнале «Искорка».

какой-то шурх и треск
в колодках стволовых
как если бы в них жил
коротковолновик

как если бы эфир
под купой завывал
но только чмок и фырк
приемник издавал

какой-то жалкий блеск
в коробках столбовых
исчезновенье жил
темнеющее в них

как если бы фонарь
над купой воспарил
и фосфорную пыль
в тумане растворил

как если бы сбежал
по лесенке стальной
какой-то белый жар
короткою волной

VII, 2006

«Kleines Finale» — именуется немецкими журналистами матч за 3 место (сегодня вечером, между Германией и Португалией). Впрочем, выражение это вполне распространено и в русской спортпрессе.

А не перенять ли тогда и замечательное обозначение для проигравшего (или невыигравшего) — «второй победитель» («der zweite Sieger»)? Будет выглядеть примерно так:

Московское «Торпедо» оказалось вторым победителем в матче с конями (купленный или слепой судья назначил два пенделя в ворота автозаводцев).

Хорошо же?

Всё, сегодня ночь простоять и завтра день продержаться — и чемпионату мира, слава богу, конец! И все мы отдохнем от футбольных материй за чашкой коньяка и уютной беседой о Дерриде…

…Или же немедленно переключиться на комментирование российского чемпионата?

уже указывалось независимыми СМИ.

А теперь и сам признался, предводитель ихний:

Зинедин Зидан, капитан сборной Франции: <...> Наш девиз: «Мы должны умереть все вместе». Мы хотим пойти до конца, мы действительно надеемся стать чемпионами. <...>

Название серии образовано, конечно же, по аналогии с «Библиотекой поэта» (и даже оформление того… немножко паразитирует). А если и нет, то аналогии все равно возникают. Аналогии — упрямая вещь.

Интересно, отдают ли себе в издательстве «Наука» отчет в том обстоятельстве, что словосочетание «библиотека поэта» означает… библиотека поэта. То есть — вот поэт, по мысли Алексея Максимовича Горького, молодой пролетарский поэт, буквально вчера от станка. И таковому надлежит в сжатые сроки овладеть всей культурой, а также и всеми «техническими приемами», созданными предыдущими «общественно-политическими формациями». Чтобы на их основе и с их применением создать коммунистическую, пролетарскую культуру, в данном случае, поэзию. И Советская власть издает ему целую библиотеку Дельвигов всяких и Кюхельбекеров с Вяземскими, чтобы он, значит, учился и овладевал.

Теперь вопрос. Поскольку ни с одним сотрудником этого в высшей степени почтенного академического издательства я не имею удовольствия быть лично знакомым, то ничего не остается, как задать этот вопрос Михаилу Давыдовичу Яснову, председателю Редакционной коллегии серии: Миша, какому «зарубежному поэту» предназначена ваша «библиотека» и на хрена она ему сдалась?

Не дает ответа…

P. S. Книжка, впрочем, неплохая, и переводов много хороших.

Август 1985 г., Гантиади, нахаловка под железной дорогой, за ней дикий пляж, по нему

грек в зюдвестке носит катрана “с турецким ртом на животе”, как я и написал тогда же стихами с посвящением Б. Ю. Понизовскому, что в приступе мрачности глядел из окна своего сарайчика на зеленое и подпрыгивающее Черное море.

Беременные армянки из Ростова провожают маленьких детей таким же взглядом, каким их мужья провожают женщин. И часами ходят вдоль стола, накручивая длинные тонкие кофемолки. Вокруг темных худых ног заворачиваются и разворачиваются полы незастегнутых халатов. Халаты надеты на ночные рубашки из фиолетового шелка.

…А в колоннадах вокзала толстый милиционер-грузин пьет горячее пиво и из-под сверкающего козырька презрительно смотрит на горы: оттуда спускаются абхазцы.

Абхазские старухи, завернутые в черное, неподвижно глядя перед собой, сидят на скамейке, ожидают сухумского поезда. Их йодные руки в простых кольцах неподвижно сложены на коленях.

…Рухнула тьма, встала свежесть. На склонах колхозных гор зашевелились зеленые и голубые пятна. Понизовский очнулся от мрачности и могучими седыми руками разрывает катрана на длинные узкие полосы — до отъезда они будут свисать с крыши и вялиться, неправдоподобно воняя.

Море — невидимое — шипело. Кто-то страшный ходит во тьме под окном Понизовского, скрипит и щелкает галькой, счастливо смеется, бормочет. Это был я.

со своей стороны обращаю внимание на то, что

«БАРДАНАШВИЛИ ПРИШЕЛ НЕ ИЗ КОСМОСА».

Я его видел, этого композитора Барданашвили, лет десять назад на фестивале современной русской музыке в Локкуме. Веселый и шумный человек, не вызывающий никаких подозрений в пришествии из космоса. И композитор хороший.

Ну вот, теперь придется слегка симпатизировать итальянцам.

Эти, «трехколерные» — какие-то все они зомби, взглянуть даже страшно… По-моему, ими Хоттабыч рулит.

Вчера слышал, как афганец в футболке французской сборной — лет тридцати-сорока, с детским выпуклым лобиком и вытаращенными круглыми глазиками — поучительно объясняет своей немецкой подруге лет шестидесяти, свинченной от груди до коленей из мясных спасательных кругов, что Аллах даст победу французской сборной, потому что все ее игроки перешли в магометанство и дали обет отправиться после чемпионата мира на паломничество в Мекку.