Из наблюдений последнего времени — 10

…все же существует некоторая естественная граница, переступать которую себе дороже:

можно при случае всерьез поговорить о стихах капитанов Лебядкиных, потому что некоторые капитаны Лебядкины (согласимся тут с Н. А. Заболоцким) «хорошие поэты»,

но не следует задумываться о воплях Видоплясовых обоего пола с рифмами и без, а также об эссе, интервью и романах обоего пола Смердяковых.

К тому же (или, быть может, это и есть главное!) Лебядкин хотя бы был не лакей.

Интересно, что капитаны Лебядкины почти всегда г-да, а м-мы и м-ли Лебядкины встречаются очень редко, да и выражают себя по большей части в мечтательности и/или непосредственном жизнестроительстве, а не в литературе (хотя Роза Люксембург, например, — не кобыла, конечно, а революционерка — писала много и охотно).

Читающим по-немецки

Колонка «JURJEWS KLASSIKER» в берлинской газете «Der Tagesspiegel»: на этот раз речь идет о Василии Андреевиче Жуковском, Пенелопиных женихах и революции 1848 г.

Следующую колонку буду писать, кажется, о Джоне Мильтоне, к четырехсотлетию.

Обычное дело — прозрения, прозрения…

Пользуясь передышкой в текущей работе, сел было ваш корреспондент за небольшое сочинение о книге (замечательной) поэта (превосходного) Валерия Шубинского «Золотой век», написал уже страницы четыре — и все еще до Шубинского не дошел. Поскольку речь в конечном итоге снова идет о самом для меня существенном (собственно, это вообще наиболее существенный вопрос современной русской культуры, а вовсе, при всем моем к ним уважении, не проблемы гинекологии, как это сегодня почему-то принято полагать) — о существовании, сосуществовании и противостоянии двух культур, двух культурно-антропологических типов внутри российской цивилизации последних полутора столетий, а преимущественно и в актуальной форме начиная с тридцатых годов прошлого века, то я предпринял небольшой обзор лединых яиц, в результате чего сочинение постепенно, гм, несколько затянулось.

Но и до Шубинского дело несомненно дойдет. Может быть, и даже несомненно, части нарождающегося трактата, непосредственно касающиеся Валерия Шубинского, я выставлю на днях в рамках серии «Стихи как таковые«, а сейчас отвлекусь на секундочку, чтобы поделиться с благосклонным читателем футурологическим прозрением, основу для которого подарила мне, как почти всегда в последнее время, «Лента.ру».

Речь идет об освобождении Романа Абрамовича с должности начальника Чукотки.

Первой моей реакцией было естественное возмущение — не на волю отпускать его надо было, а еще парочку губерний подсунуть на содержание, чтобы хоть таким образом обратить на что-то разумное украденные комсомольцами миллиарды. Был бы губернатор Чукотки, Воронежской области и, скажем, Кабардино-Балкарии. Кому бы это мешало?

Но внезапно я понял, с какою целью освобожден г-н Абрамович от чукотского финансового бремени, какой великий план стоит за этим!

Я вам скажу всего лишь одно слово: АЛЯСКА!

Речь идет о возвращении Аляски! Как известно, Аляска была продана бездарными Псевдоромановыми (действительно бездарными! — это отличительное качество всей династии, начиная с Павла; еще одно свидетельство, что не сын Екатерины он был, женщины страстной и талантливой, а покупной чухонский ребенок).

И теперь Аляска должна быть выкуплена!

Банкротства Американской империи долго ждать не придется, если здраво поглядеть на ее финансово-экономические показатели, и — самое главное! — умственные способности и государственные таланты той парочки-тройки династий, которые ей, чередуясь, правят. Неизбежно возникнет вопрос о продаже Аляски. А тут и Абрамович как тут. Немного денег подкопил, «Челси» продал, — и вот он уже первый российский губернатор Аляски!!!

Сколь славная судьба для простого еврейского яхтсмена!

Можно еще будет Калифорнии подкупить, Но не всю, конечно, а только те районы, что находились в сфере влияния Русско-Американской компании. Есть, я слышал, такой Дерибаска…

AN DIE FREIER

пока мы были на войне
край новомесячья в окне
тугой как слово о полку
перетолкнул по потолку
косые полосы вовне
а косы полые в шелку
до толокна перетолок
и заволок до поволок

пока мы плыли в облаках
сгоревшим порохом дыша
они на утлых каблуках
по острию карандаша
бежали млея и шурша
в распотрошенных клобуках
и сколько было их во мгле
никто не знает на земле

когда я милый твой приду
и облаком оболоку
по пóдволоку подволокý
косые волоса в шелку
кривые голоса в саду
тогда поднимется ура
как поднебесная гора

а вы пока быкуйте фраера.

VII, 2008