Кволых лип шевеленые волосы,
Полых ив наклоненные полосы,
Половины огней на воде…
Кто заехал из города голого,
Чтоб допить окаленное олово,
Полустекшее по бороде

Сонных лип, расшевéленных вздохами
Донных ив, сотрясаемых охами
Красных сосен, летящих, как дым,
По вечернему зерклу маркизову,
Где, заснувши по скорому вызову,
Хорошо умереть молодым?

VII, 2014

Михаил Еремин. ПЯТАЯ КНИГА СТИХОТВОРЕНИЙ
Михаил Айзенберг. ОБЛАКО НЕ НАВСЕГДА
Александр Беляков. ВЫЛУЩИВАЯ СЕРЕДИНУ (тексты июня-декабря 2013 г.)

О СТИХАХ
Виктор Иванiв об Алексее Порвине. БЕЛОЕ МАНТО НА ОКНАХ ЧЕРНОЙ ЗЕМЛЯНКИ
Иван Соколов об Алексее Порвине. СУРОВЫЙ ПУТЬ ПОЭТИЧЕСКОГО Я

Сетевые издания «Новой Камеры хранения»

АЛЬМАНАХ НКХ (редактор-составитель К. Я. Иванов-Поворозник)

Выпуск 58: стихи Александра Белякова (Ярославль), Михаила Еремина (Петербург), Валерия Шубинского и Михаила Айзенберга (Москва)

…куда ж нам плыть? Волна горька,
И у нее глаза хорька —
Сужающиеся блики,
И шум от нее великий.

Куда лететь? Свод недвижим —
То облако, то недожим
Воздутой воздушной ткани,
И на горах бьют молотками.

Куда идти? В лесу война,
В реке шуршащая волна,
А в небе страшные стуки
И разные другие штуки.

Бьют молотками на горах,
Огни шарахаются – шарах!
А мы лежим, как смерть золотая,
Не уплывая, не улетая…

VI, 2014

Отстояние: «Летний день» Олега Григорьева как инициальный текст неслучившейся литературы.

В ИЮНЕ, ФРАНКФУРТ

Июнь: липы за окном беззвучно перемещают свои кривизны. Откроешь окно, зашумят — зашуршат, задышат, задуют.

Выйдешь на улицу, пойдешь, шатаясь, под липами, в их пристально-сладостном запахе, под их набегающим и стихающим шумом, — и вдруг невидимая бузина — такая мучительно-неблаговонная, что почти что уже сладостная.

Падубы сверкают шипами

Тисы неподвижно наклоняют свою прессованную зеленую вермишель

Гингко терпеливо ждут темноты и осени, чтобы засветиться двойными листьями в фонарных колоколах — светлее всех, золотее всех. А их неблаговоние превосходит тогда всякую сладость.

Навстречу беременная, толкает огромным животом пустую коляску — вероятно, собирается туда родить.

О ИЕРУСАЛИМЕ

Иерусалим находится в раковине. Днем она замкнута, с исподу верхней створки слепяще сияет и тонко переливается синевато-серебряный перламутр. Еще в эту створку золотым шариком отливается сердце Иерусалима, извилисто ходящее по нижней створке с одного конца раковины до другого.

Нижняя створка захламлена холмами — то ли это халва ломом, то ли высохшие мускулы доисторического моллюска. На холмах стоят построенные из мацы дома. Между холмов едет трамвай (возможно, к его крыше прикреплено сердце Иерусалима), за его стеклами беззвучно перемещаются кривизны холмов и небес и мелкими серо-серебряными листьями дрожат оливы — им зябко.

Ночью раковина размыкается, туда врывается тьма вечной ночи. Лишь поблескивают там и сям сгустки жемчужного света — влажнеющие мускулы моллюска.

«Неизвестное письмо писателя И. Г. Прыжова Федору Михайловичу Достоевскому»

На этом книга «Неизвестные письма» закончена..