В ИЮНЕ, ФРАНКФУРТ

Июнь: липы за окном беззвучно перемещают свои кривизны. Откроешь окно, зашумят — зашуршат, задышат, задуют.

Выйдешь на улицу, пойдешь, шатаясь, под липами, в их пристально-сладостном запахе, под их набегающим и стихающим шумом, — и вдруг невидимая бузина — такая мучительно-неблаговонная, что почти что уже сладостная.

Падубы сверкают шипами

Тисы неподвижно наклоняют свою прессованную зеленую вермишель

Гингко терпеливо ждут темноты и осени, чтобы засветиться двойными листьями в фонарных колоколах — светлее всех, золотее всех. А их неблаговоние превосходит тогда всякую сладость.

Навстречу беременная, толкает огромным животом пустую коляску — вероятно, собирается туда родить.