Еще одна строфа в предыдущем стихотворении.

За боярышник под дождем,
сам себя на себя облокачивающий,
на другой горе подожжен
колкий газ, облака поднакачивающий.

А за выжженный дочерна
грозный куст — до последнего терния! —
на иных горах дочтена
книга ветреная, вечерняя.

От нее ж летит на ветру глухом
строчка выветренная, слепая,
самый дальний, последний и светлый холм
мглой дочернею засыпая…

VII, 2008

Дымы распались на горах
распотрошенным гинекеем,
и пеший грак, как леший Гракх,
кричал на мéртвом языке им.

И слушал, копья наклоня,
наклонный лес над влажным склоном,
и два огня — как два коня —
летели в воздухе зеленом.

VII, 2008, Лоорен, Швейцария

пока мы были на войне
край новомесячья в окне
тугой как слово о полку
перетолкнул по потолку
косые полосы вовне
а косы полые в шелку
до толокна перетолок
и заволок до поволок

пока мы плыли в облаках
сгоревшим порохом дыша
они на утлых каблуках
по острию карандаша
бежали млея и шурша
в распотрошенных клобуках
и сколько было их во мгле
никто не знает на земле

когда я милый твой приду
и облаком оболоку
по пóдволоку подволокý
косые волоса в шелку
кривые голоса в саду
тогда поднимется ура
как поднебесная гора

а вы пока быкуйте фраера.

VII, 2008

Звени, звени, маяк-гора —
гора обратная, дыра близнечная
под шатким пологом голым-гола
шатра небесного — бесследно-млечная;
над валким порохом, поднятым с тла
костра безместного — мгла бесконечная.

С твоих ли звуков страшной прелести
гудит на черном желтизна?
Засну ли я, и в моря спелом шелесте
поет, звенит вся жизнь из сна!

VI, 2008

Сквозь неясные поляны
и поплывшие поля
Лев Толстой, худой и пьяный,
над тупыми колоколами —
под крылами — под полами —
пролетает тополя.

Тютчев тучный, ты не прядай
серным пледом на ветру —
гром грохочет сивобрадый:
граф пролетом над тусклым прýдом
осыпает тухлым трутом
сиволапую ветлу.

III — VI, 2008

волна наклоненных растений
в наклонное море ушла
и что же светлей и растленней
чем узкие эти тела?

и что же темнее и тленней
и ниже — длинней и темней
чем отблески — нá море — тéней
и блески — на небе — теней?

IV, 2008

(80-е гг.)

А там — в горах перегородчатых
в темнобородчатых борах
сырые птицы в кожах сводчатых
как пистолеты в кобурах —
вот — подвигáют дула синие
и черным щелкают курком
и прямо по прицельной линии
летят в долины — кувырком — —

а там — на тушах замороженных
сады вздыхают как ничьи
и в поворотах загороженных
блестят убитые ручьи —
и каждый вечер в час назначенный
под небом в грыжах грозовых
заката щелочью окаченный
на стан вплывает грузовик — — —

IV, 2008

кажется, окончательный вариант позавчерашнего стихотворения.

К машине, едущей с горы
(хворост небесный растворя)
во мглы сияние дождевое,
зачем приделаны шары
из выщелоченного хрусталя
со смятой сеточкой в обвое?

Зачем искрится головой
(раствор надземный раздвоя
на пресное и дрожжевое)
дождик дорожный угловой
из вышелушенного хрусталя?

…или же нет, а их тоже двое?

IV, 2008