Открыт в Интернете четвертый выпуск журнала «Воздух» за прошлый год. Это всегда происходит с большим запозданием, но, вероятно, для этого есть объективные причины.

В этом номере имеется блок, посвященный Михаилу Айзенбергу, открывающее эссе о нем написал я. На сам текст я когда-то давал уже ссылку, но теперь вместе со всем блоком: Олег Юрьев, «Юный Айзенберг», дальше следуют стихи Айзенберга, а потом беседа с ним Линор Горалик. Еще, по обыкновению, краткие отзывы коллег об Айзенберге.

О «Мириам» в театре «Другое дерево» (Кострома).

Конечно, автору приятно, что пьесу, написанную в далеком 1984-м году, все еще продолжают ставить. Но…. Впрочем, лень опять и снова про «но». Систематически читающие этот журнал, легко догадаются, что автор собирался было пробурчать про спрашивание разрешения на постановку, если не про оплату, но… махнул рукой.

В Костроме я, к сожалению, никогда не был — дальше Кинешмы не заезжал. Но Кинешма прекрасна, с наслаждением увидал ее в фильме (милом, но в целом слабоватом) «Овсянки». Кстати, когда я там был, не было еще моста через Волгу, переправлялись паромом (незабываемое впечатление, не единственное от Кинешмы).

Виктор Александрович Бейлис, как известно, написал книгу «…и другие рассказы». Отрывки из нее, особенно знаменитые «Рассказы о бабушки» публиковались в разных местах и снискали всеобщее восхищение.

Сейчас Виктор Александрович открыл блог и собирается разместить в нем всю эту книгу — по порядку, с начала до конца.

Так что обновите ваши закладки, как когда-то говорилось:

отмечаем очередные пять тысяч кликов, набранные статьей Ольги Мартыновой «Загробная победа соцреализма», опубликованной (по-русски) 14.09.2009.

Вчера количество кликов превысило 25 000, но — повторюсь — тридцать тысяч и далее мы отмечать не будем, ну, сколько уже можно!

Не говоря уже о том, что описанная в статье ситуация не столько изменилась, сколько пошла на следующий виток развития, еще более бредовый: описанные в специальном отступлении о «соцреализме для (полу)грамотных» — улицкие, быковы и пр. теперь не просто окормляют массы в смысле пятикопеечной духовности и двухкопеечной проблемности, но они теперь «борцы и революционеры» — водят толпы ошалевшей от сытости, скуки и собственной бессмысленности (в т. ч. и воспитанной такого рода литературой) интеллиhенции по московским улицам. Причем главный предводитель — автор развлекательных исторических романов Акунин-Чхартхишвили. Что интересно, «политикой» (потому что это, конечно, не политика) он занимается не под собственным именем (на что, конечно, имеет право любой человек), а именно в качестве Б. Акунина, т. е. преуспевающего литхалтурщика, нарубившего кучи «бабла» и именно поэтому, очевидно, считающего себя вправе «водить народы».

«Вот так нравы! Но по правде сказать, ни одного тут нрава нет; тут одни деньги.», как сказал архимандрит Антонин о нравах греческого духовенства («Из Румелии», за цитату благодарю д-ра А. Я. Гутгарца).

Ну хорошо, с быковых и улицких спроса никакого нет, это с ног до головы выползни из советской пещеры, но г-н Чхартхишвили все-таки (надо предполагать) (был) культурный человек, языки знает, книжку читал… Интересно, понимает ли он, что в качестве тривиального писателя влезая в окормление масс и революционное вождение, выставляет и себя, и общество, которому принадлежит, на полное посмещище. Или (последнее) и является его целью? Я вообще полагаю писателей, лезущих в политику, идиотами, но где и когда Сержи и Анжелики Голоны и прочие Рокамболи «водили толпы»?

Ну ладно, я действительно несколько отвлекся.

при вручении ему какой-то премии поразила меня почти что: зная его физическое состояние последних лет, я не ожидал обнаружить столько ума, достоинства, понимания… И какова проза, которой всё это изложено! Благоуханная! Ай да Евгений Борисович! Какое счастье!

Что касается «символизма», которому посвящена большая часть изложения, то Е. Б. очень близок к пониманию того, что любая серьезная поэзия по-русски — это символизм, что в русской поэзии ХХ века никогда ничего и не было, кроме тем или иным образом превращенного символизма. Про «акмеизм» говорить нечего — это не литературоведческое понятие, а историко-литературное, содержательно его не существовало. Но и Хлебников, и Ходасевич, и Вагинов, и Хармс с Введенским — это все поколения русского символизма, находящиеся в постоянном диалоге с Блоком, Анненским, Сологубом и др. И даже Кузмин, как ни старался уклониться, превратил в конце концов немецкий экспрессионизм в русский символизм. «Преодоление символизма» было самым прямым способом его продолжения.

И Бродский, конечно же, символист — может быть, последний (а может, и нет — может быть. Елена Шварц и Александр Миронов последние; а может, Олег Григорьев и Сергей Вольф…) . Про самого Рейна я этого не скажу, но дело сейчас вовсе не в этом. Для меня эта речь — огромное событие!