Франкфурт, конец сентября, Восточный парк. Перед грозой

Небо разом потемнело, a всё, что под небом, стало светлее, как будто бы — со стальным каким-то отливом — светясь из себя.

На западном краю неба дважды грохнуло, на южном — вспыхнуло трижды.

Последние велосипедисты проносятся по парку, пригибаясь, и стоя въезжают на выезд. Привязанный к одному из велосипедов, в гору карабкается французский бульдог – небольшая собака с лицом кошки.

Перед колесами тяжело-хлопотливо и с теплым почему-то ветром из-под мышек взлетают толстые серые гуси и улетают внутрь парка — прячутся от дождя в пруду.

Прочих птиц уже давно не было видно.

В аллеях вздрогнули фонари. Грозно запахло предгрозовой затхлостью. Деревья присели на корточки и схватились за голову.

Всё потемнело, и только небо посветлело, как будто бы светясь из себя с каким-то стальным отливом.

В стыках тротуарной облицовки сверкнули первые острия.

Совершенно ясно, что печатно употреблять непечатные слова снова сделалось совершенно невозможным — прежде всего, стилистически. Святые для каждого русскоязычного сердца слова эти вконец опошлены и загрязнены т. н. писателями, недостойными даже близко подойти к забору, где невинной детской рукой написано одно из двух Главных Существительных.

С другой стороны, использование общепринятых разговорных дериватов 80 гг., вроде бездарной и отдающей журналом «Иностранная литература» кальки «трахаться», тоже не сулит творческих свершений.

О Существительных я задумаюсь как-нибудь позже, когда переделаю все остальные насущные дела, а что касается Глагола, то, в результате чтения академического эпистолярия А. П. Чехова, предлагаю позаимствовать дериват у певца любви и дачи, грусти и скуки, благороднейшего и интеллигентнейшего существа в котелке и пенсне. Итак, в личной переписке Антон Павлович предпочитал использовать слово «тараканить».

По-моему, очень хорошее слово. Особенно для литературных произведений из жизни подростков и юношества:

«На скамейке у школы нервно тараканились ученики 9 «а» класса с изучением предметов на польском языке» — начало повести.

« — Пацаны! Вовка Батон из седьмого «б» оттараканил физкультурницу Людмилу Иванну — прям на шведской стенке!» — середина.

«Все, вконец мозги затараканили!» — конец.