При чтении прессы 1920-х годов поражаешься тому, насколько жутко выглядит любая советская газета той поры в сравнении с, положим, «Речью» или «Биржевкой» 1909 года. Не надо, не надо рассказывать про золотые перья Радека и Кольцова! Тупая, прямолинейная пропаганда с дешевыми адвокатскими риторическими приемчиками. Любой современный М.Леонтьев или С.Белковский квалифицированней. Я уж не говорю про культурную часть. Там — беспросветность полнейшая. В «Речи» печатались рецензии Анненского на Гумилева и Гумилева на Кузмина. Невозможно представить себе рецензию Мандельштама на Вагинова в «Правде». При том, что редактировал «Правду» Бухарин. Так что при чтении газет, в самом деле, ощущение такое, что что «в России все сделалось таким плохоньким, корявым, серым»(«Дар»).
Но если сравнить любой советский детский журнал 1920-х годов («Новый Робинзон», «Еж») с «Задушевным словом» — эффект противоположный. Невероятный расцвет культуры на голом месте! Путь от М. Пожаровой до Чуковского и Хармса еще более невероятен, чем путь от рецензии Анненского на Кузмина к рецензии Ермилова на Панферова. Можно объяснить это тем, что к детской литературе обратились писатели, которые в «нормальных» условиях могли бы реализовать себя иначе. Отчасти это так. Чуковский в 1900-е годы был модным критиком. Но, скажем, Маршак был — никем. Стихотворцем второго ряда, вроде своего друга Якова Година.
Если же мы возьмем сборники стихов ленинградского Союза Поэтов и сравним… ну, хотя бы с «Гипербореем», то уровень окажется сопоставимым. Несколько шедевров (Кузмин, Вагинов, Клюев, Заболоцкий) и сравнительно высокий средний уровень (сестры Наппельбаум, Рождественский, Фроман и проч.)Средний уровень чуть ли не «выше довоенной нормы», правда, непонятно, какой в этом прок. Но журнальная критика деградировала так же, как и газетная.
Уровень науки о литературе в СССР в двадцатые годы был, конечно, выше, чем в старой России. Философия потерпела явный ущерб от «парохода».
А если сравнить СССР начала восьмидесятых и нынешнюю Россию?
Прессу нынешнюю читать, разумеется, гораздо интереснее — если говорить о политике, социальных проблемах, быте. Но культурная жизнь в своей наиболее существенной части никак в газетах не отражается, как не отражалась тогда. С детской литературой, кажется, упадок полный, странно подумать, что всего одно-два поколения отделяют нас от Олега Григорьева и Эдуарда Успенского.
Общий уровень поэзии и прозы (считая самиздат и тамиздат) остался примерно прежним или даже чуть-чуть снизился. В сравнении с тем, что печаталось в СССР — сильно вырос, конечно. Очень вырос уровень критики. Как бы мы не оценивали нынешнюю литературную журналистику, но если сравнить ее с Кожиновым и Рассадиным, видно: современный критик, даже не самый квалифицированный, как правило, воспитан на идее эстетического плюрализма. Для условного «Рассадина» это идея странная и неприемлемая. В самиздате хорошей критики тоже почти не было, так что все, что есть в этой области, создано практически с нуля.
Думаю, что и с философией сильный прогресс, а с литературоведением… ой, не знаю.