Оказывается, — в дополнение к поребрику, парадному, куре и проч.- в Петербурге в слове «дрозофила» ударение ставится на втором слоге, а не на третьем, как в Москве. Один генетик рассказал.

Оказывается, в Москве есть Парк Мандельштама!

В полном убеждении, что сие есть топографическая новация и задумавшись о ее значимости (или наоборот), залез в Гугль и — ба:

переименован в 1923 в честь революционера А.В.Мандельштама. Бывшая усадьба Трубецких в Хамовниках.

То есть Мандельштам мог гулять в Парке Мандельштама.

Недавно Олег Юрьев - несколько для меня неожиданно - писал про Александра Твардовского Теперь - еще неожиданней - пишу я.

Побудило меня следующее: мелькнувшее в одном из мемуаров упоминание о том, как Хармс в Детгизе в конце 30-х цитировал "Страну Муравию". Хармс - даже поздний,впавший в неоклассицизм - и "Страна Муравия"!

Я этой поэмы - кроме небольшого отрывка - не читал. Решил прочитать.

Ну, конечно, сюжет пропагандистский, но страшно двусмысленный, тем более двусмысленный, что Твардовский, сын раскулаченных, порвавший с сосланной семьей (но в 1936, когда режим в отношении спецпереселенцев смягчился, вывезший стариков-родителей из Сибири к себе в Москву), лучше, чем, скажем Заболоцкий или Гор,знал, что происходит на самом деле, и врал более сознательно и потому непоследовательно.

Но при том - какими хорошими стихами сплошь написано!

 Далёко стихнуло село,

И кнут остыл в руке,

И синевой заволокло,

Замглилось вдалеке.

И раскидало конский хвост

Внезапным ветерком,

И глухо, как огромный мост,

Простукал где-то гром

А это жалуется кулачина, обвиненный, видимо, в недоимках:

А кто платил,

Когда я не платил?

За каждый стог,

Что в поле метал,

За каждый рог,

Что в хлеву держал,

За каждый воз,

Что с поля привёз,

За собачий хвост,

За кошачий хвост,

За тень от избы,

За дым от трубы,

За свет и за мрак,

И за просто, и за так

Ни в "Василии Теркине", ни в "правильных" поздних поэмах ("По праву памяти") такого нет. Разве что кое-где в лирике.

они возвращались с катальной горы

 где шли над губами сухие пары

и музычка цвела под шатрами

и горела гора над горами

летели оттуда кто хочет во мрак

на льдянках полозьях ученых ветрах

и на бубликах плоских и полых

и шершавых на длинных распорах

взлетали на миг по канатным лучам

и падали вниз и спросите о чем

музычка цвела все пьянее

и река в полыньях и за нею

 наверх не возьмут но хотя бы раек

оттуда смотрели как воздуху йок

они-то уже проиграли

но над ними гора над горами

и можно упасть ну и смех ну и страх

на синих санях облученных ветрах

или наскоро вверх на канате

они еще дети и тяти

на пятые сутки слипался снежок

над каждым шатром колебался флажок

возвращались и все возвращалось

зима никогда не кончалась

Купил в магазине повесть Линор Горалик «Валерий» — отчасти из общей симпатии к автору, отчасти из-за названия 🙂

Удивительно. Повесть про инфантильного безумца, написанная от первого лица — и никаких ассоциаций со «Школой для дураков». Минималистическая фраза с абсурдной составляющей — и никакой «хармсятины». Разговор героя с Богом, метафоры вроде Всемирного Потопа — и никакой фальши и выспренности.

Очень хорошая вещь.

И никто про нее не говорит. Все заняты качественным сравнением последнего романа Прилевина с предпоследним романом Пелепина. И это при том, что Горалик — человек столичный и светский, входящий, казалось бы, во все элитарные литературные тусовки.

 Фото с презентации книги Ирины Глебовой «Уши от мертвого Андрюши» 28.12. прошлого 2011 года

http://ailuros-nyc.livejournal.com/2815.html