http://tarnegolet.livejournal.com/2818.html
Я могу добавить к этому списку Выгодмана, Самца и девушку по имени Катя Сало (причем она действительно была несколько полновата, бедняжка).
А еще я придумал фамилию Погранзон. Но наверняка ее кто-то уже носит.
Из разговора с Н.:
«Моя бабушка никогда не вспоминала ничего, связанного с политикой. Боялась, как все в ее поколении. Только однажды — речь шла о каких-то совершенно постронних вещах — и между делом она говорит: «… А это было в 37-м. тогда по всему городу дым стоял, гарь…» — «Леса горели?»- «Да нет, все бумаги жгли».
Наконец-то я нашел черту, сближающую двух величайших русских прозаиков XX века. Оба (в одно и то же время — конец 30-х) находясь в стесненных квартирных обстоятельствах, писали в ванной. Не на кухне, как советские писатели позднейшей поры, а в ванной.
Но тут же начинаются отличия. Набоков клал на ванну доску, которую по окончании работы убирал. Платонов же просто выбросил ванну — он и его домашние ходили мыться в баню. Это огромное отличие — одновременно персональное и цивилизационное. Тайный гений советской страны легко отказывался от социального завоевания литейщика Козырева ради профессионального удобства.
19 августа 1991 года рано утром я вышел из домика на адлерской турбазе — и УСЛЫШАЛ. Сначала я подумал, что читают отрывок из романа братьев Стругацких. Потом — что янаевские референты обчитались разного рода социальной фантастикой и Стругацкими в частности. (Я до сих пор так думаю. Впрочем, ребят можно понять — их никто не учил госперевороты устраивать). Вслед за сообщением прозучало: «А теперь — в исполнении имярек русская народная песня «Прощай, радость»!
Это была, видимо, разудалая шутка работников турбазовской радиорубки. А может, и случайность.
Два дня мы с моей тогдашней женой Машей метались по Адлеру. Уехать в Ленинград (на баррикады) не удалось — в кассах не было билетов. Родителям тоже было не дозвониться.
Но — мы купили две сочинские газеты. В одной мелким шрифтом были напечатаны указы ГКЧП, а остальное занимала огромная статья про девятый брак Элизабет Тейлор. Вторая расхрабрилась и напечатала указы Ельцина. Мы вернулись с трофеями на турбазу и отправились в радиорубку. Там все еще крутили русские народные песни. Маша зашла и, умильно улыбнувшись работавшим там юношам, попросила разрешения «сделать одно объявление». Ей, конечно, разрешили. В перерывах между песнями она подошла к микрофону, я тем временем каким-то вопросом отвлек радиоюношей, и не успели они опомниться, как в эфире — Внимание! Внимание! — зазвучали вдохновенные фразы ельцинских декретов.
К сожалению, эффект оказался несколько смазан. Дело в том, что час спустя кровавая хунта села в самолет и улетела в неизвестном направлении (оказалось — в Форос), опять-таки совсем по-стругацки.
Смелая газета на следующий день злобно издевалась над трусливой конкуренткой, выражая надежду, что к следующему путчу Тейлор выйдет замуж в десятый раз. Трусливая газета трусливо не вышла.
Замена иностранных слов исконно славянскими, точнее, изобретение оных:
нанотехнология — мелкоумение
клептомания — ворострасть
ноосфера — умообласть
метампсихоз — душеблуждание
бюрократия — подьячевластие
акварель — водопись
Всем предлагается максимально пополнять список.
Люди, побывавшие в этой стране, рассказывают, что война с Тэтчер из-за Фолклендов была проиграна, потому что англичание напали в разгар чемпионата по футболу. Разумеется, было не до войны. Когда чемпионат кончился, аргентинский народ с удивлением заметил, что островов у него больше нет.
Интересно, что изображено на купюрах разных стран. Насколько это характеризует менталитет.
На долларах — политики и только политики. Единственное исключение — Франклин, да и тот все же был не только физиком и писателем, а еще и послом. В этом — вся идеология истинного Нового Рима. Америка гордится не техникой, не богатством, не джазом, не Уитменом и Фолкнером, не абстрактным экспрессионизмом, не Голливудом, не архитектурой Манхэттена, а Конституцией.
Твой же, римлянин, долг — полновластно народами править!
Вот искусства твои: предписывать миру законы…
Если страна изображает на деньгах ученых, писателей и художников, это может быть свидетельством комплекса неполноценнности. Изображение архитектурных достопримечательностей (на рулях, на евро) может значить, что народ не знает, кем ему гордиться, или относительно равнодушен к чужому мнению о своем вкладе в мировую цивилизацию, или… Ну кого изображать на рублях? Деньги с портретом Достоевского подмывает швырнуть в камин. Изображение Пушкина вызывает в памяти знаменитую фразу: пусть Пушкин платит… Купюру с Мусоргским хочется немедленно пропить, с Менделеевым — по другим причинам, но тоже. Гагарин заставляет задуматься о космических ценах.
Деньги с пейзажами или животными — это просто гаси свет. Это значит, что страны как таковой не существует, а есть природная территория, по случайности управляемая из данной точки. Что в случае зайчиковой Белоруссии это так, ни у кого, впрочем, и сомнений нет.
Но верх совершенства — украинские гривны. Набор изображенных таков: Ярослав Мудрый, Иван Франко, Хмельницкий, Мазепа, Шевченко — и Михаил Грушевский.
Здесь любопытно вот что. Грушевский — президент самостийной Украины (несколько месяцев, в 1917-18 годы), но в первую очередь он историк. Который и создал, кажется, ту удивительную национальную мифологию, где в качестве героя украинского народа присутствует новгородец Ярослав Мудрый, где Хмельницкий и Мазепа равночестны и воплощают две половинки национальной идеи. И вместе с ключевыми персонажами своего мифа он сам и пропечатан на деньгах. Борхесовская какая-то конструкция.