Интересно, многие ли из присутствовавших на презентации двухтомника Аронзона в пятницу 13, заметили, что в.п.с. был (и даже сказал с трибуны несколько приветственных слов) в разных ботинках?
Сам я заметил это уже по дороге домой…

А двухтомник очень хороший, если не считать неоправданного отсутствия детских стихов и научфильмовских киносценариев (кроме одного). Здесь, думается, сказалось (андеграундное по генезису) представление о том, что даже случайный набросок или нетрезвый экспромт нечто говорит о поэте, а «халтурка», написанная для денег — ничего не говорит. А я думаю, что и то, и другое — говорит, и немало. Так что остается ждать третьего тома. Ужасно жалко, конечно, что пропал диплом по Заболоцкому.

: 27 комментариев

    • Как оказалось, дипломы не попадают в архив, а хранятся на кафедре, откуда постепенно отправляются на помойку.
      А ты думаешь, что в Фин-Эке хранятся наши с тобой дипломы? Мой был про внедрение бригадного подряда по методу будущего демократа Н.И. Травкина на предприятиях хлебо-булочной промышленности. А твой?

  1. Я однажды, придя домой с выступления, обнаружил, что рубашка у меня застёгнута неправильно: все пуговицы — со сдвигом на одну петлю. Рубашка была навыпуск и это наверняка было очень заметно.
    Народу было полно, но никто мне не намекнул — вероятно, приняли за сознательное дурачество.

    ——-
    Аронзон всё-таки, если я правильно понимаю, избранный.
    А вот почему в «Полном Собр. соч.» Введенского нет детских стихов — при том, что туда включены даже чуть ли не квитанции из прачечной — вот это странно. При всём моём почтении к Мейлаху.

    Не знал, кстати, что Аронзон писал детские. И что же, они печатались?

    • Насколько я понимаю, частично печатались.
      А что? В «Костре» тогда сидел Лев Лосев, он и Бродского печатал, и много кого. А Елена Шварц там даже работала. Целых три дня.
      А с Введенским — тут сказалось общее для обэриутоведов этого поколения презрение к детгизовской части обэриутского наследия. Почему — интересный вопрос. Отчасти, думаю, влияние Друскина (только начиная копаться в фактах, понимаешь, насколько все исследователи зависимы от его версий и его отношения к людям — а он сам в Детгизе не промышлял и промысел этот, скорее всего, не одобрял). А отчасти — андеграундное высокомерное отношение к оплачиваемой «ремесленной» работе.
      К тому же в советское время детский Введенский постоянно понемногу переиздавался, все думали, что и впредь так будет. А сейчас, благодаря безумному Живоглоцеру, и детские книги тоже переиздать невозможно…

      • Да, я тоже сразу про «Костёр» подумал и про Л. Лосева.
        Про Шварц не знал. Смешно.
        Кстати, Александр Ерёменко работал в книжном магазине «Гилея» продавцом — один день! К вечеру его уволили, потому что выяснилось, что он все книжки раздавал бесплатно. (Ну это, конечно, уже совсем в другие времена.)
        Насчёт «презрения обэриутоведов к детгизовщине» — не совсем так: тот же Мейлах (то ли в примечаниях к упомянутому Собр. соч., то ли где-то ещё) безусловно признаёт «детского» Хармса как настоящего и именно в этом смысле противопоставляет ему «детского» Введенского. Причём, на мой взгляд, довольно убедительно, — но это же не значит, что вообще не нужно печатать «детского» Введенского — даже в Полном Собр. соч. (где ж ещё, как не там).
        С тем, что даже «халтура» в наследии выдающегося автора может быть по-своему очень интересна — совершенно согласен.

      • Вот насчет «андерграундного» «высокомерия» к ремесленной оплачиваемой работе я категорически несогласен. Не было такого. В смысле, отдельного специального. Было (и есть) общеинтеллигентское презрительное отношение к такой работе — п. ч. для советского интеллигента нормальным идеал-состоянием является творение нетленного и получения за него денег, почестей и путевок на Пицунду. Насколько андерграундный человек является интеллигентом (а чаще всего, как ты знаешь, на 90 процентов в 75 % случаев), настолько и на него распространяется это презрение к работе для денег. Друскин — да, наверное, повлиял. А кого ты, собственно, называешь «андерграундом» — Мейлаха? Глоцера? Александрова?

        Другое дело, что мнение насчет низкого качества детских стихов Введенского (вполне, на мой вкус, справедливое) и высокого качества детских стихов Хармса установилось очень рано — просто по непосредственному восприятию текстов. Никакой Друскин для этого не был нужен.

      • А. Введенский, Юрий Владимиров, Даниил Хармс, Н. Олейников
        Часы в коробочке
        Антология
        Издательство: Амфора, 2005 г.
        Твердый переплет, 128 стр.
        Тираж: 4000 экз.
        Формат: 70×108/16
        Цена
        268 руб
        Вес: 540 гр.
        Составитель:
        Владимир Глоцер

        • Это первая книга, которую Глоцер, получив в свое распоряжение авторские права, сам издал за десять лет. Все эти годы он (выдвигая совершенно абсурдные гонорарные требования)не позволял другим переиздавать Введенского, по существу ущемляя интересы наследников, которые взялся защищать.

    • Печатались иногда, мне кажется, но это надо спросить у .

      Меня вообще удивить трудно, но недавно я узнал, что одно из самых великих стихотворений Аронзона («Боже мой, как все красиво…») было напечатано — после его смерти, но было напечатано в советском журнале! в «Сельской молодежи», кажется. В чем-то таком. И ничего, мир не перевернулся,

      • В редакции «Сельской молодёжи» работали поэты Вадим Черняк (друг Ю. Смирнова) и Борис Колымагин (друг Ахметьева). Так что, хотя я не увлекался и специально не изучал, — предполагаю, что с конца 80-х и в 90-е литературный отдел там мог быть очень приличным.
        Того же Смирнова там печатали. Алёну Басилову.

        • Да, я знаю, что это был журнал со «свободами». Отдел поэзии там традиционно считался «более, чем приличным», с 60 гг. еще. Там в 70-80 гг. такая дама сидела… забыл, как звали… Но я не совсем о том. А о том, что стихотворение — одно из немногих, до известной степени определивших мою жизнь, и, по моему убеждению, одно из лучших стихотворений русской поэзии, в то время, как я (ну, не я это был, но неважно) одним пальцем перепечатывал «часовскую» книжку Аронзона, было уже десять лет (1972 г.) как напечатано в журнале с массовым тиражом — если не миллионным, то стотысячным. И все равно никто его не знал «за пределами ленинчградской неофициальной культуры». Я еще даже не понял, какие выводы я из этого делаю. Пока никаких. Но какая-то в этой ситуации мне мстится смысловая бомба.

          • Ого, в 72-м?! Да, это удивительно.
            Советская система давала иногда такие странные сбои. Хотя действительно их иногда почти никто и не замечал.

          • См- ниже — «Студенческий меридиан», 1976 г. В смысле моих рассуждений и чувств непринципиально, но все-таки пусть будет точно.

Добавить комментарий