Особенность российской политической системы в том, что она удивительным образом сочетает в себе отрицательные стороны авторитарного и демократического способов правления. С одной стороны — нервическая таинственность и непредсказуемость кадровых решений, «культ личности» главы государства и т.п., с другой — разнузданная предвыборная демагогия. В результате, как сказал бы поэт эпохи Жуковского и Батюшкова,
…обонять мы можем аромат
Двух разных говн одновременно.
Мне приснилось, что умер поэт Н., и я пошел на его похороны. (В действительности я не пошел бы на похороны этого человека, которого видел три раза в жизни и чьи стихи не особенно люблю.) На похоронах появляется человек, внешне очень похожий на Виктора Кривулина (тот, кто видел Кривулина, согласится, что быть «похожим» на него трудно — он обладал более чем запоминающейся внешностью). Потом мне рассказывают, что «человека, похожего на Кривулина», видели в разных местах. Возникает слух, что Кривулин инсценировал свою смерть шесть лет назад, и что на самом деле он жив. Мы обсуждаем эти слухи с разными людьми (в том числе почему-то с критиком Борисом Рогинским).
Подобные сны иногда снятся после смерти близкого человека, но с Кривулиным у меня были отношения, скажем так, спокойно-уважительные (надеюсь, взаимно-уважительные)- не более того. И умер он давно. И я не перечитывал его и не думал о нем в последнее время.
Что партия Союз Правых Сил уговаривала Аллу Пугачеву войти в свою первую тройку. Пугачева отказалась — и на ее место пригласили М.О Чудакову.
Как все-таки весело жить на свете.
Виктор Александрович слушал речи… — не слушал, конечно, он не слышит уже четверть века: рядом с ним сидела жена и быстро все записывала, а он читал — а в конце встал и сказал: «Мне было очень приятно. Я чувствую себя не то статуей, не то павлином, не то статуей с хвостом павлина…»
завел ЖЖ. bulatovsky
Зеленые с прожелтью клены московские,
Осины – немного желтей,
Их пальцы, морщинистые и нескользкие,
С гирляндами круглых ногтей.
Над ними — заплаканных луковок олово
И башенок смешанный лес,
И косматые сумерки на голые головы
На канатах спускают с небес.
Куда открываются двери из терема,
Когда мостовые черны
И в целости диск, но изнанка утеряна
У ситной столичной луны?
И кто надзирает кремли эти новые,
Когда после тайной грозы
Московские клены на спины бубновые
Нацепляют прохожим тузы?
Не я ли уж это? Нет, это не я уже –
А были когда-то и мне
Дики и прельстительны узкие Яузы
С немыми сомами на дне.
С растерянным солнцем в ветвях пропадающий,
Чтобы вновь народиться с луной,
Чуть-чуть раздобревший, чуть-чуть увядающий,
Осинам и кленам смешной,
Спешит человечек сквозным переулочком,
Стоит человек на мосту,
И порезанным купчикам, взорванным урочкам
Больно видеть его красоту.
Он помнит, как прежде лемуры с дубинами
Гуляли по скверным местам –
Но он выбирался за круг их рубиновый
По парным чугунным шестам.
Бывало, и гордые клены московские
Жалели опальных осин,
И цеплялись их листья, широкие, скользкие,
К подошвам его мокасин.
С тех пор наворожено и нагорожено
На пять поколений вперед,
И пахнут бульвары ванильным мороженным,
Как узкий ребяческий рот.
Какою-то заняты смертью нетрудною,
Другой пустотою пусты
Тугие прошпекты над речкою трубною
И безводные эти мосты.
И взад и вперед над вечернею площадью
Ходит луч, расправляющий тьму,
Но, карие с прозеленью или прожелтью,
Очи кленов не верят ему.
На днях мне попался том Зинаиды Гиппиус из «Новой Библиотеки Поэта». Мнения о ее стихах, которые я, естественно, не раз читал прежде, я не изменил: стихи Зинаида Николаевна писала по большей части средние, изредка — хорошие (одно очень хорошее — «Дьяволенок»), время от времени — очень плохие («Все кругом» по чести может быть признано сквернейшим из знаменитых русских стихотворений, опередив в этом конкурсе даже надсоновского «Страдающего брата»). Но интересного во всем этом немного.
У Зинаиды Николаевны интересна политика. Тут я почерпнул кое-что новое. Стихи 1917-1919 годов известны — они иногда оглушительно смешны («Мы стали злыми и упорными, нас не спасти — уже развел руками черными Викжель пути»; «Викжель» -это железнодорожный профсоюз), но особенно не шокируют. Другое дело — песенки, написанные в 1921 году для русских отрядов, кторые должны были наступать на Москву в авангарде польской армии. Случилось иначе, это Красная Армия пошла походом на Варшаву, тоже, правда, не особенно удачный, так что песенки З.Н. не пригодились. Однако — сохранились:
Комиссар! Комиссар!
Пуля — много чести!
Повиси-ка на петле,
На своей невесте.
Как известно, до 1917 года Мережковские были просто-таки столпами либерального истеблишмента, борцами со смертной казнью, со «столыпинскими галстуками» и пр. Предыдущие Зинаидины опыты в народно-пропагандистском (демьяно-бедновском, я бы сказал, духе), в дни Первой Мировой, были полны гуманности:
…немца ярого
Не убивайте до смерти,
Берите лучше в плен —
но немец ярый, видимо, одно, а комиссар — другое.
Да, и «Бронштейн» поминается, разумеется — это особенно забавно, если учесть, что в 1915-1917 годы Мережковские были чуть ли не главными в России специалистами по борбе с антисемитизмом.
А.В.Лавров в предисловии отмечает, что З.Н. не вполне разделала настроения своего супруга, в 1941 года сравнивавшего Гитлера с Орлеанской Девой. Однако некая связь между ее песенками 1921 и последующей политической эволюцией Мережковского налицо.
Почему все это кажется таким актуальным?
Фотографии, сделанные на моем вечере в «Старой Вене» Алексеем Соболевым bw3d. Спасибо ему большое — тем, кто попал к нему «на мушку», повезло.
В связи с «делом Евгения Лесина» и ужасно-страшными угрозами в его адрес вспомнился мне один совершено неполитический эпизод из моей жизни.
Началось все с того, что я потерял военный билет. Я все время теряю всякие документы, а потом нахожу. Но тут мне как раз нужно было обновлять загранпаспорт, и потому долго жить без военного билета я не мог.
Прихожу в военкомат. Говорят — ждать дубликата чуть не полгода. Я спрашиваю: «А неужели ничего нельзя сделать?»
Меня посылают к майору Зайцу. Тут я воспрял духом. Что-то располагающее было в этой фамилии. Зайцы любят капусту.
Излагаю майору свое дело.
Майор делает жуткое лицо:
— А известно вам, гражданин… что за утрату военных документов… согласно указу (голос повышается) ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ВЛАДИМИРА ВЛАДИМИРОВИЧА ПУТИНА — срок ДО ДВУХ ЛЕТ!!!
Пауза.
— Сколько? — спрашиваю я улыбаясь.
— Чего сколько? Я же сказал — два года!
И, помолочав,добавил:
— Ну не надо, конечно,понимать это так буквально…
— Сколько это стоит? Мне нужен дубликат военного билета через неделю.
Майор зарделся.
— Ну зачем так сразу… Мы вот на сборы отправляемся. Нам бы с собой в дорожку. Три… ну ладно, две бутылки «Санкт-Петербурга»… или ладно, «Охты»… Через три дня будет ваш дубликат.
Речь шла об очень недорогой водке местного винзавода.
Обещание майор Заяц исполнил.
А оригинал билета я потом нашел.
Марка Тарловского (1902-1952)
по ссылке от petro_gulak
переложение «Слова о полку»
http://feb-web.ru/feb/slovo/trans/s67/s67-409-.htm
и «Ода на Победу»
http://abybr.livejournal.com/12664.html
«лениноравный маршал Сталин»,
«…гласите, славя их труды
О Чурчилле и Розевельте…»
и.т.д.
Но «Слово» лучше, потому что это не пародия, а последовательное, почти провокативное доведение до логического завершения тех же принципов, на которых основывался Заболоцкий (чье переложение законченно позже, в 1945 году). На мой взгляд, у Тарловского получилось интереснее.