Писатель и литературовед Андрей Аствацатуров, с которым мы недоспорили (потому что мне по более или менее понятным внешним причинам стало не до этого спора), высказал свою позицию в статье .
Что по этому поводу можно сказать?
Смешно в сотый раз втолковывать, что «неомодернисты» борются не за «доминирование», а за сложную и многомерную структуру литературного процесса, против его усреднения и омещаниванья; что идеология «всеобщего равенства» и отсутствия иерархий — уловка, позволяющая заменять сложные и многомерные иерархии иерархиями примитивными, пещерными. «Прилепин расходится лучше ваших модернистов, поэтому Прилепин на десять голов их выше» — такая вот внеиерархичность. Беда в том, что по этой логике Донцова настолько же выше Прилепина, а с этим почему-то никто не соглашается.
Гораздо интереснее другое. Наряду с «Чумандриными» и «Авербахами» в то время, в тридцатые годы были и другие люди: высокообразованные, духовно утонченные, чувствующие и любящие культуру, объявленную «несовременной» и «маргинальной», но примкнувшие к победителям. К тем, кто казался им победителями. Сейчас мы тоже видим таких людей. Аствацатуров — не Данилкин. По социокультурной органике он должен бы быть в этом споре на другой стороне.
Капитулировавшие (обычно — без боя) интеллектуалы обречены на трудную жизнь: им приходится постоянно доказывать, что их выбор — верный, что победители победили окончательно и что те ценности, которые потенциально дает пребывание в их стане (приглашение на обед к президенту, некролог с подробным изложением диагноза предсмертной болезни на Lenta.ru) стоят свеч. Я помню нервный монолог одного из столпов неофициальной литературы 1980-х, который в следующем десятилетии доказывал мне, что теперь времена изменились, что отныне можно писать только так, как Пелевин, а то, что немедленно не удостоится успеха, уже никогда никем не будет замечено. Но тот человек (ныне пишущий в каком-то западном университете диссертации, посвященные «стратегии успеха») привык бороться только с советской властью и пасовал, встретив нового врага. Теперь пришло новое поколение, как раз и сформировавшееся в девяностые годы. Конечно, в этом поколении есть очень разные люди, не только утонченные пораженцы. Но в позиции Аствацатурова есть нечто очень характерное. То же, думается, что предопределило многое в судьбах талантливых поэтов Дмитрия Воденникова и Кирилла Решетникова.
И при этой покладистости — какое отсутствие подлинного чувства опасности, какое непонимание агрессии против всех столичных «очкариков», исходящей от Прилепиных и Емелиных, от того социотипа мачистого закомплексованного полуинтеллигента, о котором, собственно, и говорил Михаил Айзенберг в своей статье о фашизоидах! Фашизоид — не обязательно фашист по идеологии (хотя с вероятностью девяносто процентов он придет в конце концов к какой-нибудь простенькой погромной доктрине, необязательно на национальной подкладке). Но в любом случае он еще покажет тем, кто им сейчас умиляется.
