Олег Юрьев

Стихи

Стихи и хоры последнего времени

10 x 5. Книга стихов

С мая по февраль

С апреля по апрель

С ноября по апрель

С мая по ноябрь

С декабря по апрель

2009: С марта по ноябрь

22.02.2009

2008: С апреля по октябрь

С октября по март

Стихи за июнь — сентябрь 2007 г.

03.06.2007

17.12.2006

25.05.2006

24.07.2005

04.04.2004

16.09.2002

Стихи и хоры

О стихах

Олег Юрьев

С МАЯ ПО НОЯБРЬ

ГИМН ВЕСНЕ

Смертью горло полоскали
Дуры-горлинки во сне,
Из пылающих клёвов плёскали
В голые глаза весне —
Золотыми полозками
По воспаленному стеклу
И вспылёнными полосками
На расплавленном полу.

Вот сад, где ртутная вода
Стекала всю ночь тройным уступом
В темнеющее никуда
По темно-голубиным купам —
Сквозь пыль и пыл стекла, сюда;
И ночь за ночь ее труда
Оплачена тройным сюркупом:

                
* * *

Что будет музыкой в аду?
Пила в разветвьях голотелых
И колоченье оголтелых
Косилок на холостом ходу?

Что будет золотом в аду?
Ветчины узкие магнолий?
А злотым медным — не стегно ли
Медведки, вытомленной во льду?

Что будет пoтом в полом сне?
Что будет Тютчевым и морем?
Что — истомлением, что — горем?
И что потoм, куда и мне..?

ИЗ ПОЕЗДА, два девятистишия

в речках медных нечищенных
изгибается медленный ток
а со сгибов посколото
у лещинок у нищенок
меди старой пятак на пяток
но зато сколько золота
на плечах у дубовых мужчин
выбегающих молодо
из лощенных закатом лощин

самолеты бескрылые
нас несут над склоненной страной
тени белые милые
расплоясь от небесного холода
оплывают за нашей спиной
но зато сколько золота
набегает у нас на стекле
и ссыпается смолото
к уходящей под землю земле

МАЙ

Дoждь был. Деревья отжали
с острых воскрылий крахмал.
Шершень споткнулся на жале
и тяжело захромал
по опаленной ступеньке
на опыленную тьму —
шелка лоскутья, как деньги
розы роняют к нему.

Здравствуй, пустая природа —
мытые мая сады,
древ золоченая рота
у серебреной воды,
осы, и красные шершни,
и моховые шмели,
черви, латунные стержни,
выросшие из земли...
мертвые в каплях стрекозы...
крыльев потерянный шелк...
дикие майские розы...

...Дoждь был. И снова пошел.

                             
ПРОГНОЗ НА ЛЕТО

Я вижу синие дворы,
Где стены сложены из дыма.
На камни Иерусалима
Ты положи свои дары.

Владимир Шенкман (1955 - 2002)

Лето будет красное, как поезд-стрела.
На застывших колесиках, перестуженных добела,
на колесиках золотых-раскаленных
пролетит — от стрекоз черно-желтых и до сине-зеленых.

Лето будет белое, встанет снег золотой.
Станет ветр обратный дуть рот в рот пустотой,
и, чернее зеленого, муравьиные львы
вылетят из иерусалимской Невы.

Лето будет черное, а в нем золотые фонарики.
По разлившейся пoд небом иерусалимской Москва-реке
метеором подкачанным вперекос
перелетит — от зeлено-синих и до желто-черных стрекоз.

А КАК Я ВЫШЕЛ, БЫЛ ПОЛОН САД
(два одиннадцатистишия)

...а как я вышел, был полон сад
огней сдвоений, теней строений;
был сразу клетчат, затем полосат,
и пaром из облачных строений
окачен с краю, где неба скат...
...когда б я знал, что уже пора,
что в яблоке юном достанет воска
на тающий в небесах укус,
я в дом бы вернулся, что был как куст,
кем-то срубленный без топора
у предпоследнего перекрестка.

...но кто у въезда на нeбо стоял
средь ягод бело- и чeрноплодных
и был, как столиц небесных столяр
и как плотвиц стоместных плотник? —
стамеской он тьму от тьмы отслоял...
...когда б я знал, что уже июль,
что сада счетверена занавеска
свеченьем со всех небесных сторон,
я вышел бы uз дому, сел в паром
и пo небу, белому как от пуль,
поплыл бы — в забытой руке стамеска.

В АМЕРИКЕ (2)

в америке где грыжеваты
и дрожжеваты облака
вспенённый крест из жидкой ваты
на небе ширится пока

из каменного перелеска
где смертью поят зеркала
не вылетит кусочек блеска
и не дожжет его дотла — — —

в америке где полудённый
огонь снижается в дыму
и крыж вспенённый полутемный
над ней сжижается во тьму

и перелесок шлакоблочный
весь в искрах гаснет надо мной
в америке светло-полночной
во тьме ее полудневной

ПЕСНЯ О ПЕКЕ ДЕМЕНТЬЕВЕ*

Жуковский, времявсёпоглотит —
Тебя, меняиславыдым...

К. Н. Батюшков ("Жуковский, время всё поглотит...", 1821)

                Слава слaвна, мгла заглавна,
                Вспухл над нею алый шар —
                Пребудет наше время плавно,
                Пока в реке плывет пожар
У сада Летнего, где вскипяченная
Та Лета русская, Фонтанка черная,
Литейным расплавом втекает в Неву,
Но — с лавы дым не тонет наплаву!

Но — слабый дым плывет уже три века,
И кто на нем плывет, как в облаках? —
Великий Петр и Петр малый, Пека.
И кто еще, с коробочкой в руках?
                Пусть эта песня и надсадна,
                Ее споют, хоть не своя,
                Два Петра, два Александра,
                Два Иосифа и я.                                                   VII, 2010


_________
* Дементьев Петр Тимофеевич. Родился 29 ноября (12 декабря по новому стилю) 1913 г. в Санкт-Петербурге. Умер 6 октября 1998 г. "Шаровая молния". "Маленький виртуоз". "Игрок, делавший с мячом все что угодно", "Ни на кого не похожий из футболистов своего времени и не нашедший преемников в будущем". "В лице Петра Дементьева мы имели своего Пеле", "Гений в нашем футболе был один — Дементьев Пека".

*  *  *
                О.

в россии маленькой двойной
                в ее волне сверкальной
мы были сном и довойной
                и завойнoй зеркальной

мы спали в кованой воде
                в ее литом завое
в огнях пружинных и везде
                где падали мы двое

где два окна и довойна
                где завойна за воем
ночных машин — и чашка сна
                под солнечным завоем
и где — невидимы чужим
                ни локтем ни коленом —
мы и сейчас еще лежим
                в огне военнотленном

ТРИ РАЗА О ГРОЗЕ / СТИХИ С ПРИМЕСЬЮ (2)

1.

Где гром был кругл, там бегл стал блиц.

И небо вспыхнуло, oгрузло...
И глина, сметена с таблиц,
Кусками застучала в русло.

2.

Где холм был обл, там шпиль стал длинн.

И в облаках померкли соты...
И по краям ночных долин
Огней обрушились высоты.

3.

Где небо шар, там дело швах.

И свет шарахнулся в аллее...
И сердце скрипнуло на швах
И, может быть, еще левее...

        

                                        
* * *

загород черный светом зарос
в форме наклонно-ходящих полос
ростом с нас

пригород белый тенью прирос
как на желeзе подтек купорос
просто снясь

подгород желтый прахом подрос
как от надпоротых папирос
ростом с нас

город незримый в воздухе рос
весь наплоенье невидимых роз
просто снясь

О ЗВЕЗДКАХ

О звездках — о жужелах еле живых,
О плачущих крыльями в черных коробках,
Облитых мерцаньем ночных ежевик —
Оттекшим, померкнувшим; или же в их
Осевшим подблескивать крыльях коротких, —

О тех облаках, да — об их животе,
О розово-синем и желтом сысподу,
О мраке крученом в его пустоте,
О тьме, где вращаются тени не те,
О свете, сбегающем в гулкую воду, —

О свете другом, из другого угла
О черно-зеленом, как лавр или падуб,
Оттуда идущем, где полая мгла,
Оттуда, где голая полночь кругла,
Откуда ни света, ни мрака не надо б, —

О небе другом на другой стороне,
О серо-сухом, как ежовая шерстка,
О полой луне, да — о полой луне,
О полуиссохшей, о той, где на дне
Огонь наддвоённый глядит из наперстка. —

    

                         
ПАВЛОВСК / ВО СНЕ

За полоненною луной
В слезах — бежать — в одной сорочке
В заполоненное луной
Тьмы облако без оболочки

Остановиться не дойдя
До круга света и распада
И в черных пoлосах дождя
Среди — застыть — глухого сада

И засыпая до весны
Свежо и горько пахнуть тленом
В зеленых волосах луны
Плечом смутнея и коленом

* * *

Иппокрена... выцветшая рана
У сухого неба на краю...
Пьет больная птица из-под крана
Ржавую небесную струю.

Спит больная птица под лоскутным —
Шевелящим листья — потолком...
Музы, музы... скудным и паскудным
Задыхаясь вашим ветерком.

СТИХИ С ДЫРОЧКОЙ В СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА МИРОНОВА

Подплакнули товарищи, подплыли господа,
Подкапнула на клавиши сгущенная вода —
Сгущенная, сыченая, свяченая вода.

Подплакнули товрищи, сушеные сычи,
Свящённые опарыши, ночные усачи,
Как бархатные парусы вздыхая у свечи.

Не плакайте, не плакайте, скажу я господам,
Ни сyхоты, ни слякоти врагу я не отдам -
Не плакайте, не клапайте, а позовите дам!

Пусть выпрыгнут из баночек на ножке небольшой,
Похожи на испаночек, но с русскою душой:
С орляночкой начищенной и с решкой небольшой —

В морозном небе высвещенной орешкой небольшой!




ТАМ, ТОГДА
(Ленинград, ноябрь 1981 г.)

Там рвет себе тельник беглый бук,
гатчинский бухой голштинец —
он камню райского града внук;
и на плече твоем, смотри,
треугольный его гостинец
с мeртвой семечкой внутри.

Там на углу ланских равнин
дробно дрожит под наши скрипы
крученый тополь-дворянин
и, распустивши тыщу губ,
на плечике у сдутой липы
заснул с рассветом барыга-дуб.

Там светит ветер к ноябрю
всё заведеннее и безгрешней,
и в ту кромешную зарю
ты, мимо всех этих господ
(чернореченской черешней
натрудивши губ испод),

едешь — как кесарь к косарю,
летишь — как русский Гельдерлин,
плывешь — как в море зла, мой друг,
по каменно Острoвскому проспекту
пока-еще-домой...