Выпуск двадцать второй от 12 октября 2008 г.
Олег Панфил (Кишинев)
как в старом фильме музыка, плывет...
хрусти костями, как бы сын...
Алексей Порвин (Петербург)
До горла птицы не доходит тень...
Дмитрий Литвинов (Москва)
Знаешь, в Питере есть дом такой
Олег Панфил
* * *
как в старом фильме музыка, плывет
в проеме ночи гибельное время.
спасатель слов нащупывает брод,
но снова остается с теми
кто не желает понимать сплетений
последних знаков в выгодном обмене
и полуночно белым днем живет
те времена запущены и белы,
июльский сад на сумерках плывет
в саду кромешном смешок затерян
и пчелы пробуют
прощальный мел цветов
* * *
хрусти костями, как бы сын,
как сон на площади дождя:
брезент - плащам, вода - босым,
вина - двумерности вождя,
и репродукторы гусынь
заворожили без стыда.
лови глазами пар и дым
как бегства медленный урок
туда, где новые сады
здесь опрокинуты - нырок
с той стороны размытых строк
сквозь слой воды или войны
или вины, когда курок
в такт нажимает странный рок
Алексей Порвин
* * *
До горла птицы не доходит тень,
во рту застряв,
где жив пока отец, и длится день
среди стволов и трав.
Там муть реки и удочка в руке.
Шуршит пакет
хвостами рыб, оставивших в реке
последний всплеск и свет.
Пока у птицы рот открыт, всё есть;
но стоит вдруг
его закрыть – настанет мрак, как месть
за все, чем был испуг.
Испуг был всем: водой, отцом, крючком.
Он не был мной.
Я стану птичьим ртом, чтоб ни о ком
твердить молчащей тьмой.
И окончанье песни, как крючок
щекочет рот.
Возьми его, о птица, в свой молчок,
как рыба в свой – берёт.
.
Дмитрий Литвинов
* * *
Знаешь, в Питере есть дом такой,
Он стоит над Фонтанкою-рекой,
И написано на нем, что Бог хранит
Всё, что видит. Над рекою гранит.
Под рекою ходит корюшка. Она
Тоже Богом для чего-то создана.
Вроде, рыба, ну а пахнет огурцом.
Я там ел ее. Задумано Творцом,
Чтобы в Питере стоял дом такой,
Чтобы корюшка ходила под рекой.
|
