Лена Элтанг
* * *
написан побег капитана закончена третья глава
дырявую тень от каштана с утра принимает трава
в ней нет ни орехов ни листьев но есть обещанье - и свет
катается зверем пятнистым в неверном ее веществе
поставлю кофейник и кресла глядишь и ко мне завернут
по пыльной дороге воскресной панёнки на пару минут
их плечи как должно покаты яичной тугой белизны
звенят на запястьях дукаты дырявой небесной казны
и что ты все пишешь и пишешь - сидишь тут спустя рукава
течет черепичная крыша некошена злая трава
далась тебе малая проза сушила бы впрок семена
сажала бы алые розы давала бы им имена
покуда несет капитана на родину жук-плавунец
и близок конец испытаньям и колется жаркий венец
Ladri di biciclette
догадайся джованни зачем я здесь
за твоим расшатанным пью столом
мне мила твоя спесь и мил ты весь
и каштан твой с бедным кривым стволом
и фонтан твой с медным монетным дном
расходилось прошлое ходуном
на киношной площади - поделом
жеребенком с подворья велосипед
увели что дичился сиял сопел
наливай же джованни давай ответ
почему пострел мой везде поспел
с головой укрылся чужим рядном
мы давно с ним думали об одном
только он придумал а я вот нет
и теперь он джованни живей меня
закатав штанину задрав рукав
в серебристый чистый звонок звеня
с палатинской горки летит стремглав
Илья Кучеров
Смерть Вазир-Мухтара
Приди и слушай, как разводятся мосты,
Как лед шипит и тает у причала,
Как на Березовой стараются скворцы
В последний раз начать весну сначала.
Мой следующий день гниет под потолком
В глубокой голубой долине,
Его прозвали безволосым червяком,
Он станет Змеем Кундалини.
Он молод и горяч, и от рожденья слеп –
А значит, царствует по праву,
Распределяя инвалидный хлеб,
Звонкоголосую безногую отраву.
Пускай жируют овны и тельцы –
Им не преодолеть зодиакальной грани:
Уже в шеренги строятся слепцы,
Перемежая смерть потоком брани.
Ореховый шербет раскатится в горах,
И Чацкий в третьем монологе,
Не в силах одолеть предсмертный страх,
Застынет деревом на брошенном пороге.
2005–2006
Антонина Калинина
Гроза. Проба метра
Где исцеление, утоленье
давнишней жажды, что иссушила
и град и горло? Наступит лето,
трава пожухнет на белых стогнах.
И вот далекий, едва нам внятный
раскат раздастся глухого грома,
слегка склонятся стволы деревьев,
и снова стихнут порывы ветра.
Гроза все ближе и гром все громче,
но долго ждать еще первых капель:
сухого грома и синих молний
как гнев холодный, страшны удары,
в раздумье горьком набравший силу,
неотвратимого ждавший мига.
Грозит возмездьем неотменимым
удар, рассчитанный в трезвом гневе.
Хребты ломая усталых ветел,
несется ветер, но вот – спустилась
тяжелых капель завеса. Слышно -
сначала звонко, потом все глуше –
капeль и гром, и уже плесканье
трава впитала, впитала глина;
но гневный замысел свой исполнив
тоскует сердце невыносимо.
|
