Алексей Порвин

Стихи

О стихах

Алексей Порвин

В четвёртой книге Олега Юрьева – которого по праву можно назвать одним из ведущих поэтов нашего времени – собраны стихотворения, написанные в период с 2007 по 2010 г. В книге отчётливо высветляется и расширяется пространство авторской поэтики. Можно проследить, как начавшийся в стихах 80-х гг. поиск индивидуальной языковой реальности, «не загрязненной» окружающей действительностью, очень быстро приводит к обнаружению такого индивидуального, многослойного языкового пространства: в стихах 2000-х годов это пространство структурируется и обретает многомерную подвижность. Поиск чистоты вознаграждается: вектор, найденный ценой усилия, оказывается направленным к дантевскому Раю по спиралевидной траектории звука (обратим внимание на юрьевский метод «звуковых витков»: Отдаляясь, меркнет снег — / подожди, пока не смерк / и не сделался дождем / — Хорошо. Подождем — / Отделяясь, меркнет снег / подожги, чтобы не смерк / и не сделался дождем / — Хорошо. Подожжем —).

Есть и более прямая, смысловая отсылка к Данте и Раннему Возрождению (см. стихотворение «Дождик во Флоренции: снаружи и внутри. (Ранняя весна 2007 года)». Для более полного понимания нам важно вспомнить представления той эпохи о том, что поэзия – это вторая теология (Муссато) и что поэзия происходит из божественного источника (Альбертино). Внимание, направляемое на слово, перестаёт осознаваться как проявление только своей человеческой воли – неслучайно в этом стихотворении центральный образ – дождь – носит обобщающий, символический характер ответного движения с неба на землю, предельно чуткого к человеческому «я»: на предметном уровне эту ответную заботливость обозначает архангел, «остановивишийся чтоб подождать пока вдохну».

Одновременная принадлежность каждого поэтического слова нескольким смысловым слоям и связанным с ними реальностям равнозначна подлинности поэтического языка, и в случае Олега Юрьева это чувствуется особенно чётко. (Я убежден, что крупного поэта, помимо прочего, можно отличить по тому, как им преодолевается обыденное значение прилагательных: иными словами, какими средствами создается поэтическое значение у этих частей речи). Вспомним, как державинский колоризм – предельно предметный – в стихах Тютчева качнулся в сторону чувства: у поэтов последующих периодов то усиливая свой компонент переносного значения, то снова приближаясь к предметности. Важно, что у Олега Юрьева прилагательные, описывающие вещи и цветовой состав мира, становятся метафорическими, при этом их предметность (в отличие от позднего Тютчева) не утрачивается. Однако этими двумя слоями поэтический смысл отнюдь не исчерпывается – (в противном случае поэтическая речь уткнулась бы в мандельштамовский потолок) – сила поэтического контекста каждого стихотворения Олега Юрьева такова, что поэтическое значение отдельного слова, осознав себя душой, обретает жизнь в безмерном количестве одновременных миров:

Здравствуй, пустая природа – / мытые мая сады, / древ золоченая рота / у серебреной воды, / осы, и красные шершни, / и моховые шмели, / черви, латунные стержни, / выросшие из земли… / мертвые в каплях стрекозы… / крыльев потерянный шелк… / дикие майские розы… / Дождь был. И снова пошел.

Опубл. (с сокращениями) в ж. Воздух, № 32-3, 2011