1

Циркулем вычерчен цирк и распахнут
раз навсегда, раз навсегда,
пляшут лошадки и плачут и пахнут,
ходит по струнке мартышка-звезда,

по темно-красной ворсистой арене
под верещанье, рычанье и лай
ходят по кругу рогатые тени,
силясь попасть в завороженный рай.

2

Что там в шару у злосчастного мага?
Тоненький шнур голубого огня.
Первое тело горит, как бумага,
но отражается в зеркале дня.

А под конец затрепещут осколки
битых картин, но заметят игру
разве лошадок цветастые челки,
взбившиеся на ветру.

3

Улочка под гору валится круто.
Город, прозрачный, как все города.
Все, как всегда – но в любую минуту
все уплотнится – все, как тогда:

в кадке вздыхает китайская груша,
чья-то овчарка поет под окном,
десять часов – ты выходишь из душа
терпкого сока попить перед сном.

4

Сон за мгновение до пробужденья:
сон и какого-то нового сна
и пробужденья по кругу хожденье,
волн поднимающаяся волна:

мимо невидимых чудищ пожарных,
белых ворот, а потом —
мимо застывших составов товарных
под бесконечным мостом.

5

Белою краской залитые окна
и водостока капризная тень;
незеленеющих веток волокна,
желтые стены, а около стен

ветер дрожащий и цокот пологий,
пыль, прогибающая провода –
поздно, мы съехали с этой дороги
раз навсегда, раз навсегда.

5a

Мелкою мошкой изъедены клены
в шестиугольном лесничьем саду.
В свернутых ёжиках лысые склоны,
в зыбких проплешинах ряска в пруду.

Круглая печка шипит и дымится,
кот синеглазый кричит у окна.
Где и когда я? Уже и не снится
этот проулок, эта луна.

5в

Черною речкой надрезана кожа
липкой земли, и она все черней.
В полой змее, желтоглазой, такой же,
как и тогда, я поеду под ней.

Или трамвай продрожит от Сампсонья
к тихой Авроре и громким мостам.
Это уже и не снится спросонья –
только тогда, только там.

6

Или вдруг вырастут раза в четыре
зданья с фасетками в каждом глазу;
станут проспекты не шире,
уже – гремучие змеи внизу,

и сквозь подземных потоков изгибы
тянутся к морю, к стеклянным горам,
к цацкам китайским и к запаху рыбы,
мрущей в мешках по утрам.

7

Слышите? Сверху подобие гула.
Птица – а что уж у птицы внутри…
Слушайте – рыба в лагуне плеснула
узким хвостом: раз-два-три.
Режутся ножиком, будто бумага,
спины высоток средь белого дня…

Гаснет в шару у злосчастного мага
длинненький столб голубого огня.

8-9

Тут-то все на арене валится,
все идет наперекосяк:
трапеция падает, тигры скалятся,
у ковра голосит дурак.

Но от короткого взмаха
чьей-то руки за трибуной в окне
вспыхнет в руке у бесчестного мага
шпиц голубого огня, а в огне
ходят по кругу рогатые тени,
силясь попасть в замороженный рай.

На темно-красной ворсистой арене
под верещанье, рычанье и лай
пляшут лошадки и плачут и пахнут,
ходит по струнке мартышка-звезда.

Циркулем вычерчен цирк и распахнут
раз навсегда, раз навсегда.