В петербургском журнале «Нева» (№ 2, 2007) — рецензия Ильмы Ракузы (это знаменитая швейцарская славистка, переводчица с доброй дюжины языков, поэтесса и писательница) на роман вашего корреспондента «Новый Голем, или Война стариков и детей» — «Мировой беспорядок в пяти сатирах».
Напомню, что упомянутый роман вышел книгой по-немецки осенью 2003 г. (немецкий оригинал этой — и вправду хорошо — переведенной для журнала «Нева» рецензии Ильмы Ракузы был опубликован в газете «Neue Zürcher Zeitung» 3 декабря того же самого года). Русское книжное издание появилось в 2004 г.
Цирк, простигосподи…
Не рецензия, конечно, а публикация в Неве.
Ну что Вы, Андрей — мне кажется, такое поведение, напротив, заслуживает поощрения и одобрения. И, кстати, автору это очень приятно — когда все уже , кажется, прошло и вдруг — как напоминание… Последняя рецензия на «Голема» по-немецки была аж в 2005 г. (кажется, в пражской немецкой газете) — я был очень доволен, хотя никакого делового смысла это, конечно, уже не имело. А что российские рецензионные обычаи мало общего имеют с книготорговым циклом, так это общеизвестно и имеет даже много положительного — книга просто-напросто живет дольше. Живет плохо — бедно, голодно, бездомно — зато дольше. У нас тут сейчас американизация до того дошла, что в больших издательствах, руководимых американскими и выученными у американских менеджерами, книги, не проданные за полгода с момента издания, идут в уценку и под нож.
Я (по наивности, наверное) не увязываю рецензии с книготорговлей, да и в данном случае всё выглядит слишком экзотично: опубликовать рецензию на перевод романа, по-русски вышедшего в журнале в 2002 году, книгой — в 2004 — и, насколько я понимаю, ранее роман в Неве не рецензировался… Все это более всего напоминает именно цирковой номер, только не знаю, клоунаду или эквилибристику. Но если Вам приятно, другое дело.
Почему по наивности? Просто в России одно с другим не связано. В Германии, кстати, уже тоже не очень. Сейчас тупая реклама книги в газете повышает продажи неизмеримо больше, чем рецензия в той же самой газете на ту же самую книгу. Лет 20 назад еще было иначе. Мне кажется, это неплохо, когда литературная критика оказывают непосредственное влияние на выбор покупаемых книг (до известного предела, конечно, и, конечно, если она не определяет до такой степени понимание этих книг, как это было в 19 в.).
Все же не рецензия на перевод романа, а перевод рецензии на роман (кстати, резензентка читала и русский текст — она прекрасно знает язык). Проще всего рассматривать это как несколько запоздалую рецензию на русское книжное издание. Лучше поздно, чем никогда, не правда ли?
Лучше поздно, чем никогда, — ну, да, конечно. А как у нас книги раскручивают — не знаю, никогда не отслеживал. У меня (при взгляде несколько со стороны) впечатление создается, что сначала книгу начинают покупать, а уже потом о ней пишут. Я, правда, не читаю специальных культурно-рекламных изданий, типа «Афиши», может, от них все идет.
Единственно, поскольку я читаю «Ex libris», я наблюдал, как из угрюмого автора журнала «Наш современник» Александра Проханова сделали модного молодежного писателя. Но это был случай особый.
Про «раскрутку» я вообще не говорю. Это всегда что-то предумышленное, чтобы не сказать хуже. Собственно говоря, это род рекламной кампании в чужых ей (и, собственно, в других отраслях полузапрещенных и вообще запрещенных) формах.
Я говорил о нормальных механизмах нормального функционирования литературно-издательского процесса — книги, привлекающие внимание уважаемых изданий и уважаемых критиков, активно раскупаются читателями этих изданий, как бы делегирующих им свой выбор. Это превосходно функционировало в Германии вплоть до конца 80-х гг, а потом по многим причинам перестало функционировать. Но до сих пор еще количество и качество рецензий оказывают известное влияние на имя и статус автора.
>книги, привлекающие внимание уважаемых изданий и уважаемых критиков, активно раскупаются читателями этих изданий, как бы делегирующих им свой выбор
Такого у нас, конечно, нет. Так ведь и не было никогда.
Это начиналось в конце 19-го века, но, естественно, кончилось.
Дкя этой ситуации нужен обеспеченный и образованный средний слой.