Апрель. Ночное море во Франкфурте; односторонняя улица —
как бы продольная половина аллеи. По одну сторону шестиквартирные коробочки с санаторскими лоджиями и маленькие некрасивые виллы; по другую — обрыв.
Вдоль обрыва платаны, до того коротко обрубленные, что, кажется, состоят из одних культей. Крупные культи слегка приподняты (под невидимые костыли), из мелких еще не проросли зеленые волосы.
По-над обрывом пронзительно-желто теснится форзиция поникшая, она же форсайтия повислая, иными необоснованно именуемая японским, прости Господи, дроком.
С обрыва — газоны и клумбы уступами, выщербленные ступени, полуржавые перила. Затхлый, блаженный воздух забытого курорта. И остро чудится — особенно, когда в небе загораются колеса заезжего луна-парка — : там, внизу, за деревьями, должно быть море.
…Совсем уже ночью, когда луна-парк гаснет, ощущение еще острее: верхняя половина Германии отломилась и куда-то уплыла; подошло холодное, черностеклянное море, стоит там внизу, за деревьями — молча покачиваясь, редко поблескивая, дыша сырой известью…
Конечно, никакого моря тут нет — да и что бы оно, Северное, делало в этом почти южном городе? Хотя… кто сходил вниз и проверял?
Вижу
Спасибо. Здесь несколько иной тип изобразительности, чем в прежних сочинениях, поэтому подтверждение для меня важно.
Меня здесь, пожалуй, больше задело. И ещё текст про виноградники.
А мне пока больше прочих нравятся про чаек и про казахов. Но это дело такое, меняется.
А почему Вы называете эти миниатюры романами? Мне кажется, это скорее лирика — центральное событие всегда внутреннее. Олицетворение «стоящего» и «дышащего» моря очень удачно.
А у меня и в «настоящих» романах, говорят, так же — центральные события внутренние.
Когда из этих «рассказиков» составится книга, она будет называться «Определения мест» (поэма в десяти/двенадцати/сколько получится песнях). В каждой песни (Песнь первая, Песнь вторая и т. д.) будет по пять рассказиков/романов.
А может, всё будет и иначе.
То есть формально повествование организовано картой города, которая как бы переводится во внутреннее измерение? Интересно, что там получится за сюжет. В отдельных зарисовках его обычно сложно разглядеть. Обычно, когда нечто пишется отрывками, целое часто удивляет самого пишущего. Вы уже нащупали образ целого?
Почему «картой города», в смысле, только одного города? Тогда было бы «Обстоятельство места», а не «Обстоятельства мест» (в предыдущей моей реплике, конечно, опечатка). Но что «повествование» определяется в данном случае картой, это Вы очень тонко подметили.
Мне тоже интересно, что получится (если получится). Я пишу, чтобы узнать, а не чтобы сообщить.