Франкфурт, у Восточного парка, сухой, но душный сентябрь; о всеобщем оборзении
На тротуар в шашечку мучительно какала английская борзая собака средних размеров — как стоп-кадр собственного бега.
Хозяйка в бархатной кепке и цыганской юбке в три оборота прохаживалась по радиусу поводка, иногда оглядывалась и отрывисто произносила: «Брзо! Брзо!»
Борзая же на это мучительно скашивала голые карие глаза, как будто бы отвечая: «Полагано… полагано…»
Желуди стреляли из-под колес проезжающих мимо велосипедов и просвистывали мимо ее прижимающихся к затылку ушей.
Борзая скашивала глаза еще дальше, на оборзевших велосипедистов, поднимала узкую морду и тужилась еще мучительнее.
По ее длинному медному носу чиркали волнистые листья — но и это ее не радовало.
)
Похоже, её в подобных мучительных обстоятельствах вообще мало что могло бы обрадовать.
Но каковы обстоятельства!
Странно, мне в связи с описанным вспомнилось, что сегодня около шести утра моя кошка вдруг заплакала во сне…
Ох, это грустно и замечательно (про кошку, я имею в виду)!
Так можно начать роман: «Сегодня около шести утра моя кошка заплакала во сне».
Она хорошая — кошка. Просто, когда остаётся одна — ей не по себе.
Приедешь домой — плачет, прыгает на руки. Тут, видать, ей приснилось что-то подобное, — других кошамров у неё года два не случалось (как то — выпадения в окно со второго этажа или случайное попадание в полную воды и мыльной пены ванну).
А прозу я писать не умею вовсе. Последний раз делал это лет тридцать назад. Те фрагменты, которые Вы видели у меня в ЖЖ, вряд ли можно назвать прозой, верно?
Как известно, проза — это все, что не стихи.
Ну да, я именно это и имел в виду, но в чуть более узком смысле.
Я не пишу «литературную» прозу. Донос, кляузу, подмётное письмо — в лучшем виде накатаем, а на маломальский рассказ у меня не хватает — всего, пожалуй:)
То же — с чтением невстолбиков:) Но это — производственная травма.
А давайте, я Вам отдам это начало — как-нибудь уж Вы с ним разберётесь, буде захотите.
А я буду свои стишки корябать, и иногда — делать вид, что ритмическую прозу какую-нибудь…
Я как раз в середине романа, а это открывающая фраза. Прячьте лучше куда-нибудь. ОНи не портятся.
Верно, не портятся.
Но, ежели пригодится — ничего страшного не вижу в использовании.
Могу, конечно, запихнуть в тактовик какой-нибудь, но это — когда ещё…
Отказался — и пожалел (куркуль такой!)
Если еще не передумали, то унесу на антресоль.
А никто не отнимает. Вот оно — всё тут:)
Вы не потеряли, не о чем жалеть.
Спасибо.
Спрятал.
По дороге еще украл у одного молодого человека из ленты фамилию (не скажу, может заметить).
Сороки сорочат.
очень смешно
хозяка виднее, чем собачка.
как если б платиновая блондинка под кепкой
Спасибо.
Да, пожалуй, блондинка, а под кепкой темный пробор.
ну да , а то зачем бы кепка, если не темный)
А этого они не стесняются. Это вполне официальный цвет парикмахерский нынче, называется «Тель-Авив-блонд».
Да, вот эти проборы, тёмные корни — одно из самых неприятных зрелищ.
Лучше бы они красились в зелёный или фиолетовый (перьями).
Грустно!
Да, конечно.
Грустный и красивый текст.
А вообще — вместе с комментариями — такой палимпсест русской прозы ХХ века получился:
«По утрам он пел в клозете…»
и
«Во сне он горько плакал…»
Пожалуй, Вы правы. Иногда жалко, что тот или иной комментарий не попадет в книгу.
Нет, не было.
Да, забавно.