Елена Фролова, конечно, пробьет четыре ряда кирпичей — не рукой (собственно, откуда мне знать, может, и рукой пробьет), и даже не голосом, хотя голос, конечно, замечательный, в диапазоне от фольклорного визга до почти баритона и в этом же диапазоне полностью контролируемый — а, что называется, чистой харизмой.

Вообще — любопытен этот совершенно отлаженный и полностью контролируемый переход от одних стилистик (точнее, подстилистик) к другим: например, от «фольклорного» пения (ставшего модным в начале 80 гг., когда все и вся ринулось в фольклорные экспедиции, но с «авторской песней» соединившегося не знаю когда, вероятно уже во времена, когда я от всего этого отвлекся) к таривердизированной бардовской песне а ля «Ирония судьбы», а оттуда — чуть ли не к Верди безо всякого Тари. И все это при ежесекундной возможности включения цыганского (или какого-то родственного ориентального) надрыва, который подозреваю что в генах (очевиден на фото сверху, да и на фото снизу).

Плюс абсолютное хладнокровие и самообладание, слегка маскируемое слегка наигранным самозабвением. В общем, примадонна как она есть — и не без права на примадонность. Но иногда кажется, что слышать ее — лучше, чем видеть. Слишком уж нагнетает, и при ином ракурсе очевидно, что видит себя при этом со стороны. Контролирует.

Концертов было два. Первый, в день открытия, в шато — на стихи Цветаевой (печальным образом очень хорошо и легко бардизирующиеся, так что Фроловой приходится время от времени производить сеансы отчуждения с помощью азиатского визга или почти рокнролльной ритмизации). Первые две фотографии с этого концерта.

Второй — на следующий день, в палатке (и под страшным ливнем, налившим к ногам певицы здоровенную лужу) —

— на стихи «поэтов Серебряного века», куда, впрочем, попали и Бродский, и Губанов. Это, конечно, пустяки — хоть груздем назови, тем более заграницей.

Скучно не было ни секунды. Некоторые стихи было жалко, некоторые — совсем нет. Это, однако же, дело индивидуальных пристрастий. Было очевидно, что стихи, которые поет — не только любит, но и понимает, т. е. слышит (радикальное отличие от Бичевской или Камбуровой — так сказать, праматерей жанра).

Явление, конечно. Мы были рады, что послушали вживую.

Но все равно — несколько «Убогих песен» на стихи Димы Строцева нравятся мне больше всего того, что я слышал на обоих этих концертах.