Авторы Проекты Страница дежурного редактора Сетевые издания Литературные блоги Архив

Наталья Горбаневская

Стихи

Новые стихи
(февраль — декабрь
2011)


Звуковая дорожка

Стихи из книги «Развилки»

Стихи 2008 года из книги «Круги по воде»

03.02.2008

17.12.2006

Свобода воли
почти поэма)


Новые стихи

Поэма без поэмы

Площадь несогласия

Восьмистишия
военные


Мои поэты

Глиняная птичка

Шесть циклов
восьмистиший

О стихах

Ахматова,
Бродский и все
остальные


Ахматова Поморского

«Время шуршит в саду...»

«О ком же…» (и о чём же?)

 

Наталья Горбаневская

Опубл. в: TextOnly, выпуск тридцать первый

«О ком же…» (и о чём же?) Несостоявшаяся рецензия

Ольгa Мартыновa. O Введенскoм. О Чвирике и Чвирке. Исследования в стихах. / С двумя предисловиями Виктора Бейлиса. М.: Русский Гулливер, 2010.
 
          «О», стоящее в заголовках обоих циклов (точнее даже, отдельных книжек), составивших последнюю книгу стихотворений Ольги Мартыновой, наводит на мысль, страшно сказать, о (опять это «о»!) нарративе, повествовании, рассказе. То есть не о «чистой лирике». Но глянуть на подзаголовок, и он — с точки зрения почитателей чистой лирики — окажется еще ужасней: «Исследования в стихах». Что уж за этим должно воспоследовать? Тяжеловесный трактат латинскими гекзаметрами или французскими александринами?..

          Давайте не пугаться. И «рассказ в стихах» (и даже, как мы знаем, «роман в стихах») имеет право быть. А уж «исследование в стихах» — что может быть вернее, чем исследовать стихи стихом?

          И тогда мы возвращаемся к нашему «о». Потому что в первой книжке исследуются чужие стихи. «О Введенском» — значит, стихи Александра Введенского. Но что значит «О Чвирике и Чвирке»? …
 
          …Провисело у меня это начало рецензии в файле (а я в это время ездила на автобусах и на трамвае с книжкой в кармане), пока я не поняла, что пошла по ложному пути. То есть сначала сочинила некий тезис неких «почитателей чистой лирики», а потом взялась его опровергать, хотя никто такого тезиса не выдвигал и никаких таких «почитателей» в наше время днем с огнем не сыщешь. И никто ничего не «пугается».

          Но вопрос, который я задала и в заголовке (впрочем, только первая часть вопроса — «о чем же» добавлено не совсем по делу), и в последнем абзаце несостоявшейся рецензии, он не ложный. Только я так и не нашла на него ответа.

          Мне кажется, что и Виктор Бейлис с чвириками тоже не вполне справился (хотела написать «тоже, вроде меня», но нет — я-то совсем не справилась, обломала зубы). Если в первой статье он блестяще анализирует «О Введенском», то во второй зачастую как будто уходит в сторону. А точен тогда, когда что-то скажет, затем поставит двоеточие и — цитирует. Вот тут, из сочетания его слов с цитатой, начинаешь что-то видеть, что-то начинает сквозить. Но еще больше сквозит, когда возвращаешься к источнику цитаты — целому стихотворению, целой книжке. Я, кстати, всё-таки чвириков считаю не циклом, а отдельной книжкой, тем более что она внутри делится, притом отчетливо: на ту часть, где идея чвириков постепенно пробивается — почками, бутонами, и на ту, где она цветет, заполняя собою всё. И вот эта вторая часть действует на меня особенно сильно, особенно загадывает мне загадки, и я как будто знаю разгадку, а сказать словами не могу!

          Так, может быть, разгадка в самой загадке, в самих стихах? Читая стихи, а не умствуя, всё про Чвирика и Чвирку знаешь: и кто они, и что они, и какие они. И лишь собравшись быть рецензентом, начинаешь вкладывать себе в голову разные коротенькие и длинненькие «мысли». А надо — опять читать и перечитывать, и если можно — то вслух (конечно, вслух — не в трамвае и не в автобусе). И не терзаться собственными придумками.

          Проще-то всего, конечно, было бы сказать, что Чвирик и Чвирка — поэт и поэтка (прекрасное польское слово, которое я предлагаю взять на вооружение вместо замшелого «поэтесса»). Это верно, но как-то недостаточно. Потому что они, конечно же, еще и существа ангельской природы, и существа в самом чистом смысле птичьей природы — и вдобавок общечеловечьей (а не только «поэтской») природы. И потому, что они не существуют, не живут друг без друга (даже когда Чвирик уходит на войну), а поэты (любого пола) всё-таки, независимо от бытовых обстоятельств, независимо от групповщины («в хорошем смысле, а не в плохом»), ни от чего независимо, — суть поэтами всегда в одиночку.

          Тогда, значит, любовь? Ну да, конечно, без любви никак не обойдешься, в том числе и той, что милосердствует, долготерпит и т.д. Но прямо о любви ничего в этих стихах не сказано. Да и не нужно…

          Мне уже случалось писать о стихах Ольги Мартыновой (предисловие к ее книге «Французская библиотека», 2007). Уже в этой книжке было несколько стихов о Чвирике и Чвирке, но еще не был создан — или уже был создан, но непосвященным еще оставался невиден — этот совершенно особый мир. Впрочем, за что у Мартыновой ни возьмись, — всё особый мир. «О Введенском» — не моя тема, да мне ее и не поднять, но это тоже еще один совсем особый мир. Думаю, надо мне — и, может быть, не только мне — теперь, после Олиной последней книги, взяться перечитать всё, что она писала с самого начала, с самых юношеских стихов, которые я некогда была счастлива печатать в «Континенте» и «Русской мысли», но видела за ними просто необычайно талантливую девочку с «неженской силы» стихами. Вероятно, и тогда уже за ними стояло нечто большее.

Париж, март 2010