Лев Лосев о Бродском

Опубликовано автором

Ну, вот это, к примеру:


Волков у него спросил, бывало ли у него острое желание убежать из России. Он сказал: «Да, когда в 1968 году советские войска вторглись в Чехословакию. Мне тогда, помню, хотелось бежать куда глаза глядят. Прежде всего от стыда. Оттого, что я принадлежу к державе, которая такие дела творит. Потому что худо-бедно, но часть ответственности всегда падает на гражданина этой державы». Я удивляюсь, может быть, в глубине души и завидую таким чувствам, но я их никогда не испытывал. Слово «держава» мне само по себе неприятно: кого держать? за что? Это слово ассоциируется у меня с Держимордой, с «держать и не пущать», с «держи его!» и полицейской трелью. Я подозреваю в заемных чувствах тех, кто подражает алкогольному басу актера Луспекаева: «За державу обидно». Актер был хороший, да вот держава сомнительна. Мне по душе не пудовый патриотизм, а легкая речь Карамзина: «Россия, торжествуй, сказал я, без меня!»

То, что Бродский, который, был, конечно, настоящий «певец Империи и свободы», видел и чувствовал это так, понятно. И то, что Лосеву это было непонятно, понятно. А вот историю употребления и восприятия слова «держава» в позднесоветское время стоит припомнить. К примеру, приходят в голову стихи Айзенберга о (сколько я понимаю) Евгении Харитонове:

Иногда играл. Временами впадал в кураж,
и тогда страну, не гнушаясь, считал державой…

Я вдруг вспомнил, что и у меня в одном стихотворении 1980-х было это слово — но у меня шла речь о чем-то метафорическом и иномирном.

Возвращаясь к воспоминаниям Лосева — там немало и просто очень смешного. Напр:

Вокруг всегда было предостаточно молодых женщин, готовых разделить досуги русского поэта. Иные тут же описывали эти досуги в стихах и прозе. В 1976 году Профферы хохотали над рукописью французской славистки. Она прислала в «Ардис» свой интимный дневник. Акт любви, писала она, сопряжен для русского гения с мистическим экстазом. В высший момент он восклицает: «Бог!» — «Ох!» — сухо поправил Иосиф.

Лев Лосев о Бродском: 5 комментариев

  1. Не совсем уверен, что стихотворение Айзенберга правомерно относить к постсоветским. Вообще же про державу главный текст русской неподцензурной поэзии — маленький диптих Всеволода Некрасова (например, здесь — поиск на слово «держава»).

  3. М-мм.. Не был знаком ни с одной французской слависткой, ибо не поэт. Наверное, у нее была очень богатая фантазия — или, наоборот, очень бедная. Раз русский поэт, значит обязательно «мистический экстаз».

    Вот довольно смешной пример национальных стереотипов:
    «В Тюбингенском университете попросили заменить Сюиту Баха на Дивертисмент Бартока, потому что прочли в газете, что в Штутгарте это исполнение имело большой успех. Я согласился. А после концерта один критик написал: «Баха (sic!!!) русские музыканты, к сожалению, сыграли с налетом сентиментальности Чайковского»…
    http://www.sem40.ru/famous2/m1007.shtml

Добавить комментарий