Умер последний из плеяды великих еврейских поэтов, писавших в XX веке на идише.
Больше их в обозримом будущем не будет, потому что люди, говорящие сейчас на этом языке, стихов, за редчайшими исключениями, не пишут и не читают. Это очень религиозные люди, и со своей точки зрения они правы. Хозяева языка они, и они пользуются им так, как считают нужным и благочестивым.
Но для людей, живущих стихами, это страшный и величественный момент: как будто последний кусок целого континента на наших глазах ушел под воду.
Теперь мы видим его сквозь прозрачную водную гладь: неподвижный, недоступный еврейский Китеж.
Чувствуешь себя набоковским профессором Муном, что ли.
Вот одно стихотворение Суцкевера в моем переводе.
ПЕЩЕРА ИЛИИ
В тебе, пещера Илии, надежно я укрылся
От самого себя, от сна, что надо мною вился.
Оставил здесь свои долги (не в силах их платить я)
И плоть мою, засученную огненною нитью.
В тебе, пещера Илии, лежат в покое ныне
Пустые годы, где меня не будет и помине.
За временами времена, и – вечность их итожит,
В пещере Илии и я найду ее, быть может.
Здесь черным с головы до ног я окружен гранитом,
Я чую в жилах стук часов, я слышу, как звенит он.
Я все моложе: семь, и шесть, и пять минуло лет мне…
Ни отзвука, ни звука нет — ведь этот миг последний.
Ни отзвука, ни звука нет, ни отсвета, ни света,
И красных парусников-дюн в пустыне больше нету,
За временами нет времен, дыханья нет, но странно –
Неужто помнить и страдать способен бездыханный?
И к бездыханному ко мне в последнее жилище
Слезинка мамина одна тропу себе отыщет,
Чтоб о сыновней попросить Илью-пророка доле:
Пусть младшенький живет, живет, и сядет на престоле.
И словно облако встает из мрака ей навстречу
И облик, зыблясь и дрожа, приемлет человечий,
И выдохнет вечерний дождь и запах неба в рот мой —
И от дыхания земля через костяк течет мой.
Гранит расколот, да и я, расколот, над могилой
Стою и мертвый, и живой – я как орел двукрылый.
Но крылья единит полет: и ввысь, и вниз, как туча,
Орлова тень, и над землей лежит она, гремуча.
И я, в пещере Илии на свет рожденный снова,
Я у пещеры Илии встречаю солнце снова.
Оно в пещере рождено, как я . В его уборе —
Слезинка, что не сохнет век: ни в радости, ни в горе.
А вот прекрасные переводы Игоря Булатовского. Он перевел целую книгу.
http://bulatovsky.livejournal.com/
спасибо
> люди, говорящие сейчас на этом языке, стихов, за редчайшими исключениями, не пишут и не читают.
пишут песни — массово, поют практически все.
Это важное уточнение,спасибо.
Вообще, ситуация во многом напоминает ту, что наблюдалась 150 лет назад. В те времена социокультурная среда говорящих на идише была похожа на нынешнюю, и, за редчайшими исключениями, «высокой» литературы не существовало. А потом взяла и появилась, причем очень быстро. Нет оснований думать, что этот сценарий не может повториться, и это дает основания для оптимизма.
Кроме того существует немало пишущих на идиш авторов выучки «Советиш Геймланд» — Лев Беринский, Велвл Чернин и др. Да ведь и в Америке, насколько я знаю, тоже есть свои поэты, пишущие на идиш. Вы, наверное, кого-нибудь знаете?
Есть и более молодые люди — Исроэл Некрасов в Петербурге, к примеру, учивший нас с Игорем языку. В Нью-Йорке я знаю Иоэля Матвеева, тоже бывшего питерца.
Но — при всей симпатии и уважении ко всем перечисленным — я говорю о поэтах мирового или европейского уровня. Думаю, Суцкевер был последним.
Понятно. Я написала об этих людях, поскольку Вы заговорили о носителях языка, не пишущих на нём стихов.
Я написал: «по большей части».
И потом, у всех перечисленных, кроме Беринского, родной язык русский. Чернин иногда говорил на идише в детстве с дедушкой, Некрасов выучил его взрослым. Это все же такая «филологическая поэзия».
Есть еще поэты, вот один очень хороший оставил комментарий ниже 😉
Ну да, конечно,
но конец ли это? Может да, а может…
Ох как мы любим наблюдать концы…
Многим кажется что да, конец, мол, хотя большинству совершенно до лампочки.
А может она всё таки вертится?
ברוך דיין אמת
Огромное спасибо за заметку и за прекрасные переводы!
Re: Ну да, конечно,
Спасибо. Этот тот случай, когда очень хочется ошибиться. Профессор Мун ошибся же.
А еще было свидетельство на нюрнбергском процессе.
Куда он ехал с тайным намерением прямо в зале суда застрелить Геринга (почему именнно Геринга?). Его отговорил Эренбург.