Двойной тост —

Опубликовано автором

16 мая ст.ст — день рождения не только Петербурга, но и Владислава Фелициановича Ходасевича.
Но по новому стилю его день рождения не 27, а 28 мая.
Поэтому ровно в полночь мы выпьем не одну, а две рюмки, и прочитаем стихи — понятно какие:


ПЕТЕРБУРГ

Напастям жалким и однообразным
Там предавались до потери сил.
Один лишь я полуживым соблазном
Средь озабоченных ходил.

Смотрели на меня — и забывали
Клокочущие чайники свои;
На печках валенки сгорали;
Все слушали стихи мои.

А мне тогда в тьме гробовой, российской,
Являлась вестница в цветах,
И лад открылся музикийский
Мне в сногсшибательных ветрах.

И я безумел от видений,
Когда чрез ледяной канал,
Скользя с обломанных ступеней,
Треску зловонную таскал,

И каждый стих гоня сквозь прозу,
Вывихивая каждую строку,
Привил-таки классическую розу
К советскому дичку.

Двойной тост —: 9 комментариев

  2. с ДР!) А я бы это:

    Перешагни, перескочи,
    Перелети, пере- что хочешь —
    Но вырвись: камнем из пращи,
    Звездой, сорвавшейся в ночи…
    Сам затерял — теперь ищи…

    Бог знает, что себе бормочешь,
    Ища пенсне или ключи.

  3. Офф-топ. Возможно, Вам эта информация если Вы сами до нее уже не добрались) пригодится. Это касательно Вашей работы о Гумилеве 2004 года, за которую — прежде всего — низкий поклон; но как бы ни были превосходны такие работы, а какие-то уточнения к ним потом можно бывает делать еще десятилетиями. Мне кажется стоящим упомянуть о двух:

    1) что сам заговор Таганцева не выдумка, а существовал вполне реально, и Таганцев им действительно руководил, с 1996 известно специалистам по русской Гражданской войне — после публикации секретной внутренней переписки белой эмиграции (письма Гримма Врангелю и Карташову, опубликованы Виктором Бортневским в 7-м альманахе «Русское Прошлое», СПб, 1996. С. 106-113). Филологи, насколько я понимаю, до этого материала еще не добирались (по крайней мере к 2005-му году).

    2) и у Вас, и у Галины Пржиборовской (которая, видимо, следует в этом вопросе Вашей реконструкции) Гумилев в 1916 поддерживает одновременно несколько романов — с Тумповской, Рейснер, Энгельгардт; разрыв между Гумилевым и Рейснер Вы предположительно объясняете тем, что она узнала о параллельном романе с Энгельгардт.
    Мочаловой Гумилев говорил как-то, что его принцип — не вести нескольких романов одновременно (Мочалова — Голоса Серебряного века… С. 39); можно было бы этому и не особенно поверить, но мне кажется, что материалы 1916 это подтверждают:

    — датировка пресловутого свидания НГ с Ларисой Рейснер на Горховой точно дана быть не может, но:
    а) Ахматова говорила Лукницкому, что при ее «единственном» посещении Привала Ком., имевшем место в 1916 году, она «увидела Ларису Рейснер и попрощалась с ней; та, чрезвычайно растроганная, со слезами на глазах, взволнованная, подошла к АА и стала ей говорить, что она никак не думала, что АА ее заметит и тем более заговорит с ней» (из-за ее романа с Гумилевым). Известный рисунок С. Полякова действительно изображает выступление Мандельштама в Привале в [конце] 1916, причем в зале присутствуют Ахматова и Бальмонт — это, стало быть, и есть то самое посещение. Судя по реакции Рейснер, как бы далеко ни зашли (или зашли) к этому времени ее отношения с Гумилевым, границу, при которой она могла бы не считать себя «соперницей» и «разлучницей» по отношению к Ахматовой, эти отношения перешли твердо.
    б) В переписке Гумилева с Рейснер есть два четких перепада. Первый — между письмом 8 декабря и письмами 15 и 22 января; 8 декабря, в письме с прищнанием в любви, она еще «Лери» и говорится: «я вдруг остро понял, что Вы мне однажды сказали, – что я слишком мало беру от Вас» (трудно себе представить, чтобы это было написано ПОСЛЕ этой самой Гороховой; «Что я прочел? Вам скучно…» тоже не очень подходит для времени _после_), а 15 и 22 января она уже «Леричка», и написаны соотв. письма с куда большей простотой и разговорностью, чем предыдушие. На промежуток между 8.12 и 15.01 падает визит Гумилева в ПБ в конце декабря 1916.

    На открытках 6 и 9 февраля она и вовсе «Лариса Михайловна», но это как раз ничего не значит, потому что посылает он их из армии.

    Второй перепад — между (15 янв — 9 февраля) и канцонами 22-23 февраля; в промежутке — наезды Гумилева в Пг. 23 февраля стоит: Ты мне осталась одна. Наяву
    Видевши[й] солнце ночное, Лишь для тебя… — трудно понять это «видевший ночное солнце наяву» иначе как аллюзию на их близость, уже, стало быть, имевшую место.

    Таким образом, было два переломных (всякий раз — к развитию их романа по нарастающей) момента: приезд Гумилева в конце декабря, после его письменного одностороннего объяснения ей в любви 8.12, и встречи в середине февраля. История с «Гороховой» падает либо на первый момент, либо на второй (что кажется более вероятным), но в любом случае ее нельзя помещать ни ранее 8.12 ни после этого ночного солнца наяву в тексте от 23.02.

    Разрыв между ним и Рейснер произошел, очевидно, в марте (согласно письму Рейснер Лозинскому — разрыв произошел еще когда деревья были под снегом, решетки были в инее, а звезды были зеленые «по-весеннему»). Сама Лариса Рейснер его в этом разрыве не винила, описывая его как нечто вроде рока.

    • — между тем по записям Арбениной + по воспоминаниям А.Н. Энгельгардта можно с достаточной уверенностью говорить о том, что отношения НГ с Энгельгардт развивались так: май 1916 — знакомство, «буря и натиск»; в 1970-х Арбенина полагала, что тогда между ними «уже все случилось», но больше доверия вызывает ее мнение в самом 1916, когда она еще и 24 ноября выражает полное убеждение в том, что никакого «всего» между НГ и Анной Энг. не было — между тем вот уж не преминула бы ей Анна Энг. этим похвастать…; летом 1916, по свидетельстьву А.Н.Энг., Гумилев прибыл к ней «как жених» и поставил «вопрос об их свадьбе» — это по А.Н. Энгельгардту (что, впрочем согласуется со словами самой Анны Энг. Арбениной) — и «безумно целовал» в беседке с настурциями — по похвальбе самой Анны Энгельгардт; однако, как видно из всего последующего, согласия он не получил, все лето писал Анне Энг. «о любви», в сентябре именно с Анной Энг. встречается в Петрограде, пишет ей по ноябрь включительно — но она взаимностью. не отвечает; по состоянию на конец ноября ситуацию Арбенина описывает так: «он предлагал развестись с Ахматовой и жениться на ней (Анне Энг.)» — но, стало быть, согласия не получил.
      На этом рапорты Арбениной о том, как Гумилев проявляет внимание к Анне Энг., обрываются, а месяцем позже, 27.12, Гумилев, приехав с фронта, всего-то позвонил Энг. и попросил у нее уделить ему 10 минут.
      И более никаких упоминаний об Анне Энг. в связи с ним нет вплоть до мая 1917, когда Анна Энг. «провожает» его при отъезде за границу и далее ведет с ним переписку в качестве его дамы. Судя по тому, что уже по приезде весной 18-го он считался обрученным с Анной Энг., в мае 17-го она его предложение и приняла. К этому моменту и должен относиться реальный проообраз полупародийного рассказа Гумилева о сватовстве к Энг., известный со слов Одоевцевой, если в этом рассказе вообще есть что-то реальное.

      Таким образом, никакого перекрытия романов у НГ не обнаруживается. Обнаруживается другое: немедленная переориентация с одной на другую, если с первой ничего не получается — но переориентацию эту он осуществляет только если остался свободен по итогам предыдушей операции.

      В мае — июне 16-го он домогается Анны Энг., делает ей предложение, не получает согласия (=остается свободен), продолжает ее домогаться летом — осенью, не получает изъявлений взаимности — резко переключается на ухаживание за Ларисой Рейснер (знакомой ему с марта, но тут он начинает атаку, чего раньше не было), зимой 1916/1917 добивается ее, делает ей предложение… опять не получает согласия, рвет с ней (поэтому ли, или по политическим причинам) в марте, после чего вновь возвращается к Энгельгардт, объясняется с ней, и с мая 17-го они в помолвке.

      И на этом фоне никаких параллельных романов. Арбениной и Энг. он начал добиваться только после «разрывного письма» от Тумповской — причем тоже на на перерыв потратил всего несколько дней. С Арбениной и Энг. он одновременно несколько дней _флиртовал, после чего развивать ухаживания стал именно за Энг., а Арьенину уж тогда оставил в покое. Далее — то, что было описано выше. Ничего — параллельного, все строго последовательно. Выходит, он правду говорил о себе Мочаловой (что исключает два романа параллельно)…

      • За наводку с «Русским Прошлым» спасибо. В существовании заговора лично я никогда не сомневался — вопрос в его характере и масштабах.
        Что до дам, то вопрос деликатный, «роман» — термин растяжимый. Очевидно, однако, что все дамы существовали в жизни НГ параллельно, даже если одна находилась в данный момент «в строю», а остальные «в запасе».:)
        Впрочем, это относится только к 1916-1917 годам.

Добавить комментарий