Лет пять-шесть назад мне позвонил ныне покойный Сергей Евгеньевич Вольф, находившийся тогда в депрессии, из которой он выходил ненадолго, и эти выходы принимали иногда странную форму. На сей раз он очень подробно расспрашивал меня, что такое персональный компьютер и как на нем работают. Вдруг залаяла моя собака. Вольф прервал разговор о компьютерах и спросил:
— Какого размера шея у вашей собаки?
Я растерялся — шею своей собаке я не мерял.
— Вашей собаке нужен ошейник? — спросил Вольф.
Я растерялся еще больше. Каждой собаке нужен ошейник, в принципе.
— Я могу вам его продать.
Разумеется, у моей собаки уже был ошейник. Да и странно покупать собачьи ошейники с рук. Но, может быть, Вольфу нужны были деньги (я не знал, на что и как он живет — в советское время он был более или менее преуспевающим детским писателем, но все это ушло в прошлое, а в новую практическую жизнь он вписаться не смог). Короче, я растерялся и стал что-то мямлить. А «покойник очень этого не любил».
На днях мне приснился Вольф. Он был очень моложавым во сне, выглядел лет на сорок — как в 1976 году, когда я, одиннадцатилетний, впервые его увидел. Он строго посмотрел на меня и не без сварливости в голосе спросил:
— Ну, что, вы наконец измерили шею вашей собаке?
так измерили?
Сегодня измерю.
незадолго до смерти Вольф захаживал ко мне. у меня сохранились некоторые фотографии. могу отсканировать — если интересно.
Конечно!
плиз:
+
есть ещё, но надобно поискать:
Потрясающая история.
Хороший рассказ.
Я же тебе про этот разговор тогда рассказывал. А сон — в самом деле приснился.
Разговор я прекрасно помню. «Хорошим рассказом» это стало вместе со сном. Не знай я тебя, решил бы, что придумал!
А «РОЗОВОЩЕКИЙ ПАВЛИН» — какая хорошая
вышла книжка у Сергея Вольфа, в 2001, заботами редактора Г. Ходасевича… С предисловием А. Битова. Может там юбилей -какая-нибудб дата неслышно подошла, вот и теребит Вольф живущих — вспомните обо мне, собаки такие… Книжка до сих пор у издателя, и так плохо, так мало продается…
Вот же памятливый человек, а! (Странно писать «был»).
Снится-то сейчас. Значит, есть, а не был.