Как это случилось? Да так и случилось.
Сначало сверкало, потом излучилось.
Не поднял никто телефонную трубку,
Не видел, что в раковину натекло,
Никто не заметил жирдяйку-голубку,
Чесавшуюся о стекло,
Никто не заметил, как фыркнула такса
Сквозь дрему, хвостом полируя паркет,
Как нервно на вешалке шарф заметался,
Всплеснул рукавами на полке жакет,
Как вдруг прекратилось гудение лифта,
И ключ зазвенел, и раздался щелчок,
И книга раскрылась, и вылез из шрифта
Какой-то насмешливый новый значок,
Как хлопнула створка пристенного бара,
И задребезжала в стакане вода,
И роза пахучего пара
Над ней распустилась, и шлепанцев пара
Пошла — непонятно куда.
назовите «Новый Мойдодыр».
Уж скорее «Федорино горе».
хорошее, постнуклеарное.
Спасибо.
Хорошие стихи. Уэллс отдыхает.
Спасибо.
понравилось
спасибо!
И Вам спасибо на добром слове.
Вот вот !
Приятно и самое главное понятно 🙂
Приятно, что приятно 🙂
Очень понравилось. Какое-то новое совсем.
Спасибо, Полина. Вы письмо мое получили?
Странный резонанс. За короткое время до того, как ты опубликовал это стихотворение — совершенно замечательное, очень понравилось — я перевел Суцкевера, тоже о трансформациях и тем же размером. Ужели прав был Тредиаковский, и есть сущностная связь между размером и предметом.
Скрипичная роза
От капель дождя, что сулит воскрешенье,
Растет потихоньку, приходит в движенье
(как память о детстве моем неуемном)
скрипичная роза в гробу черноземном.
Скрипичная роза, не нужен скрипач ей,
Нет больше хуливших, хваливших – тем паче.
Она заиграла, скажите на милость,
В честь старой струны, что опять возродилась.
В честь старой струны, что опять задрожала,
В честь старой пчелы, чье так сладостно жало,
Чей так горек мед, в честь цветенья и воли,
В честь старой, опять возродившейся боли.
Я знаю этот перевод.
Но Тредиаковский как раз говорил обратное, он отрицал связь между размером и предметом. А Ломоносов утверждал, что связь есть. Я согласен с Ломоносовым и не согласен с Тредиаковским и взявшими его сторону современными стиховедами.
Ох, прости, перепутал. Я просто тоже согласен с Ломоносовым, но больше люблю Тредиаковского. Вот и результат