«Облако» — какая изумительная повесть. Это написано в 1958-60, напечатано в 2011, никто, кажется, не заметил особенно.

Могло быть (и было!) нечто написано в 1980 с параллельным сюжетом: душевный кризис, грань безумия, сложности на работе, сложности с женой, воспоминания о покойном дедушке — не про рабочего механического цеха, а про интеллигента. Которому все это полагается по штату. Соответствующим языком и с соответствующим синтаксисом. Написано Трифоновым, или еще лучше — Битовым.

Почему это было бы (было!) скучновато, и почему так дивно у Грачева? Прорывы в ткани бедной жизни, которая все удивляется самой себе?

Еще: Грачев шестидесятник. Вахтин, например, совершенно шестидесятнической идеологии/мифологии чужд, а Грачев иногда пишет как бы в аксеновско-гладилинском сюжетно-понятийном ряду.
Собрания в институтах, бестактные профорганизаторы, чуткие комсорги, реабилитированные старички. И за всем этим — вдруг — чеховская гулкая безнадежность, добычинская растерянная тоска.

Как это происходит?

Кстати о Добычине. На фото Берковский и Грачев. С каким чувством слушал и читал все это старый уже Наум Яковлевич? Профиль смерти не видел? Он был уже совсем рядом в его случае, профиль, и предстояло тяжелое объяснение с утопленником. А тут — Грачев, такой. Которому тоже страшно подумать что предстояло.